«Великая, могучая, обильная, разветвленная, разнообразная всеподметающая Пятьдесят Восьмая, исчерпывающая мир не так даже в формулировках своих пунктов, сколько в их диалектическом и широчайшем истолковании.

Кто из нас не изведал на себе ее всеохватывающих объятий? Воистину, нет такого поступка, помысла, действия и бездействия под небесами, которые не могли бы быть покараны тяжелой дланью Пятьдесят Восьмой статьи».

 А. И. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»

         

Вступление ко второй части ...

Несмотря на все утраты и потрясения, я воспринимаю прожитую мною жизнь как счастливую.

Этому способствовало многое,

Мне поразительно везло на людей, совершенно удивительных людей. Начать с того, что вся моя жизнь прошла около моей мамы, человека необычайной душевной одаренности и живой, деятельной доброты. Еще и сейчас, на склоне лет, на меня продолжают сыпаться всякие блага — это возвращается обратно мамина доброта к людям.

Почти всегда я оказывалась рядом с людьми неизмеримо более высокими и духовно и умственно. Всегда надо было тянуться — это толкало к чтению книг не по уровню, к уважению непонимаемого, к желанию больше знать, внимательнее слушать, делало жизнь интересной. Никогда не ждала я от жизни чего-то необыкновенного, поэтому и мелочи радовали меня. Мне бывало тяжело, грустно, страшно, но никогда не было скучно.

Часто бывали в моей жизни неожиданные стечения обстоятельств, превращавших плохое в хорошее.

Моя молодость прошла «под высокими звездами» — так сказал о Русском студенческом христианском движении Б. В. Плюханов. Я была членом этого Движения, имела счастье участвовать в съездах, слушать замечательных философов начала века, и это легло светом на всю мою дальнейшую жизнь.

У меня всегда было о ком заботиться — для женщины это главное.

Я никогда не увлекалась первая, поэтому в моей жизни не было невзаимной любви. Никто меня не оставлял и не обманывал. Только смерть разлучала меня с дорогими мне, не изменяя моих чувств.

 

Уже во второй половине моей жизни у меня родились два сына. Для них мне хочется записать прожитую мною жизнь. Все-таки, я уверена, — мою счастливую жизнь.

Двадцать три года моего второго замужества я не должна была упоминать о моем первом браке и молчать о тюрьме и лагере: упоминание об этих самых важных периодах моей жизни огорчало и раздражало моего мужа. Теперь я пытаюсь рассказывать, но у взрослых сыновей своя жизнь и нет времени слушать. Но, может быть, прочтут?