[Закон Христов] [Церковь] [Россия] [Финляндия] [Голубинский] [ Афанасьев] [Академия] [Библиотека]
[<назад] [содержание] [вперед>]
Педагог Зинаида Николаевна Дормидонтова
«Родилась в Воронье Юрьевского уезда, в семье священника о. Николая Бежаницкого. Высшее образование получила, окончив в 1906 г., в Петербурге, высшие Бестужевские курсы и экстерном — Тартуский университет в 1917 г. Была в Тарту преподавателем русского языка в эстонских школах: в женской частной гимназии и в Реальном и Коммерческом училищах. Переехав из Тарту в Таллинн (1923 г.), преподавала русскую литературу и была инспектором Таллиннской русской городской гимназии. Автор многочисленных учебников русского языка (по новой орфографии), по которым учились в эстонских и русских школах:
Азбука (с рисунками художника А. Гринева). Ревель, 1921.
Русская грамматика по новой орфографии, с упражнениями.
Синтаксис русского языка.
«Колокольчики» — русская хрестоматия по новой орфографии для младших и средних классов школ Эстии (три издания), 247 страниц, 1922.
«Первопуток» — русская хрестоматия. 228 страниц. Юрьев, 1922. (Часть рисунков А. Гринева).
Краткий курс русской литературы с приложением образцов, 1923.
Грамматический справочник по фонетике и морфологии.
Родиноведение для первых двух лет обучения. Юрьев, 1930.
Русско-эстонский краткий словарь. Тарту, 1940 — 1949.
Эти учебники послужили основанием для присвоения 3. Н. Дормидонтовой степени кандидата педагогических наук.
В 20-х — 30-х гг. была одним из организаторов заграничных экскурсий — сначала школьных, потом — Союза академических женщин, который сама создала.
Имела большую библиотеку и собрание картин русских художников, живших в Эстонии.
С началом войны эвакуировалась на Урал, где продолжала педагогическую работу.
По окончании войны вернулась в Таллинн. Была приглашена комплектовать создаваемую при Академии Наук библиотеку.
Работала старшим преподавателем Таллиннского политехнического института, позднее там же — доцентом кафедры русского языка».
Это — официальные данные о моей дорогой тете Зине, прошедшей через всю мою жизнь, поддерживавшей нас своим жизнелюбием и оптимизмом и всегда нам помогавшей.
В раннем детстве я жила у дедушки и бабушки (мама все время проводила в клинике, на работе), но утром меня уводили в уютную, полную книг и окруженную садом квартиру тети Зины, и я до вечера играла с моей двоюродной сестрой Таней, считая это своим домом. В 1922 г. тетя Зина вытянула нас из голодного Крыма в Эстонию,
снабдила всем необходимым, взяла на себя все заботы о бабушке. В мои школьные годы каждое лето я проводила на снятой тетей Зиной даче, благодаря ей повидала страны Европы. В страшный 1940-й год я приезжала к ней в Таллинн, чтобы узнать о наших арестованных. В 1949 г., когда я была вторично арестована, именно она посылала мне передачи в Батарейную тюрьму и бросилась за мной в Ленинград — с вещами и продуктами, узнав, что меня отправляют дальше. Все годы маминого сибирского поселения она посылала ей посылки. В них были вещички для моих детей Коли и Андрюши. Благодаря этому мои малыши были красиво одеты. А в 1957 г., когда мы вернулись из Сибири, тетя Зина старалась снабдить нас всем необходимым. Всего не перечислить.
Мне хочется немного рассказать о самой Зинаиде Николаевне Дормидонтовой.
Недавно я получила настоящую для меня драгоценность — ксерокопии писем моей бабушки — Марии Ивановны Бежаницкой (урожденной Казариновой) к своей невестке, жене дедушкиного брата, священника Александра Бежаницкого. Так в очередной раз меня одарил Александр Дормидонтов (создатель Русского архива в Эстонии) — правнук о. Александра Бежаницкого. Письма дают представление о жизни православного духовенства в Эстонии и о живом, энергичном характере моей бабушки.
Письмо из Вороньи, где родилась маленькая Зина:
9 ноября 1884. «Дорогая Сима! <...> Мы живем так тихо, что правда подчас тошно становится от этой тишины мертвенной — слава Богу еще, что Он заблагорассудил наградить нас Зиной. Она служит большим развлечением и утешением нам в нашем захолустье. Хорошо еще и то, что она здоровенькая, толстенькая, совсем по моему вкусу и теперь имеет два зуба. Оспа ей привита и отлично пристала, так что со стороны Зины у нас все благополучно <...> Мы с Колей постоянно вместе, и больше все читает он вслух, а я шью или вяжу для нашей наследницы, а книги берет из Дерптской библиотеки».
Священников часто переводили на новые места. После Вороньи было Верро, затем Керкау.
20 ноября 1885. «<...> Добрались до Керкау мы довольно хорошо, хотя и довольно трудно было вследствие папы и Зины. Папа (тяжело больной о. Иоанн Казаринов) ехал в отдельном планвагене. Я, Агния (сестра о. Николая) и Зина в кибитке, на тройке (по случаю худой дороги), а Коля на своей карфажке и коне. Видите — и коня своего держим: 58 рублей заплачено! <...> Я очень рада, что уехали из Вороньи, здесь совсем другое дело. <...> Зина тоже молодец, храбрая такая, никого не боится, лицом — Бежаницкая, боюсь, чтобы борода не выросла!..».
Пярну. 2 января 1896. «<...> Зина ходит у меня в немецкий дворянский частный пансион — 50 рублей в год, кроме музыки —
за нее 3 рубля в месяц. Скоро придется везти куда-нибудь дальше за правами.
Мой брат поступил на юридический факультет в Дерптский университет и часто бывает у нас».
Феллин. 21 апреля 1904. «Дорогие родственники, Александр Стефанович и Сима! Прошу извинения, что долго молчали, 19-го Николай Стефанович уехал в Ригу, я одна дома, вот и собралась наконец. Перевод наш в Феллин устроился уж очень неожиданно и против совершенно планов наших и даже в ущерб им. <...> Здесь, конечно, можно жить, но пока еще не приспособились. Люди в Феллине с другим тоном, какие-то дикие, фанатичные, сказывается влияние баронов — антирусское. Квартиры в городе нет, пока что живем за городом. От Петербурга дальше, тоже неудобно — там Зина у нас. Она на высших женских курсах учится. Просили мы из-за нее в Усть-Нарову, но Питирим епископ перебил со своим Покровским. И не знаю, как уживемся здесь: народ такой кляузный, постоянно жалобы, сразу же Николай Стефанович уже посылается на следствия. Это все очень непросто. Русской жизни нет совершенно <...> Детишки наши уже растут, большие делаются. Зина отложила экзамены до осени — там за прочитанное порицание профессорам у них 200 исключаются. Две сестры Поски тоже исключены, а кончали уже. Чистая беда с ними. Будьте здоровы и благополучны. Проведывайте нас здесь. Ваши Бежаницкие».
Время было беспокойное. В Петербург была отправлена серьезная младшая сестра. Было много рассказов, например, как какой-то рабочий дернул Зину за косу. Коса у нее была светлая, длинная и очень толстая. Просил прощения, сказав: «Думал — приставная».
Бабушка рассказывала, что окончившая Бестужевские курсы и приехавшая домой Зина через год разослала всем своим добрым знакомым сообщение, что ее венчание состоится в такой-то церкви, в такой-то день и в такой-то час. Знакомые молодые люди явились торжественно одетыми и с цветком в петлице, — каждый надеялся, что именно он — избранник. А у входа в церковь стоял никому не известный, небольшого роста человек. Это был Сергей Александрович Дормидонтов, окончивший юридический факультет и приехавший из Петербурга. И венчание состоялось!