Проверка и обмен партийных документов — поиски «врагов» в партии

 Подозрительность, выискивание потенциальных «врагов» как среди иностранцев, так и советских граждан еще более усилились в ходе кампании но проверке партийных документов. Начавшаяся в 1933 году «чистка» в партийных организациях в 1935 году переросла в кампанию по проверке партийных документов, в ходе которой были продолжены исключения из партии. 13 мая 1935 года ЦК ВКП(б) разослал на места письмо, в котором указывалось на существующие беспорядки в учете, выдаче и хранении партийных документов, что позволяло проникать в партию «чуждым элементам».
 Этот этап отличался от предыдущего тем, что органы госбезопасности приняли непосредственное участие в организационной работе правящей партии.
 Важно отметить роль Ежова, возглавившего эту «операцию». В письме, отправленном в сентябре 1935 года находящемуся в Сочи Сталину, он писал: «К сожалению, НКВД до последнего времени стоял в стороне от этого дела. Само собой разумеется, что аппаратом только наших организаций раскрыть до конца эту сволочь невозможно. Проверка дает только зацепку, а органы НКВД должны раскопать дело до конца. Только за последние месяцы мне удалось их оперативно втянуть в эту работу, и это уже начинает давать свои результаты... Если бы ничего не имели против, я хочу сговориться с Аграновым и собрать небольшое оперативное совещание по преимуществу центральных работником НКВД, разобрать все факты, касающиеся обнаруженных в партии шпионов, троцкистов и т.п. с тем, чтобы соответствующим образом проинформировать людей и направить их на поиски троцкистских и шпионских образований. Думаю, что такое инструктивное совещание было бы во всех отношениях полезно» 1.
 Сталин одобрил проведение такого инструктивного совещания. В октябре-ноябре 1935 года по распоряжению Ягоды органам государственной безопасности на местах рассылались указания вести проверки среди членов ВКП(б). На основе анализа поступавших отчетов из местных управлений НКВД осенью 1935 года Ягода ориентировал оперативный состав по главным направлениям этой деятельности. В указании НКВД СССР от 2 октября 1935 года он обратил внимание на поверхностный характер следствия по исключенным из партии, в ходе которого выявлялись только жулики и аферисты. Центр тяжести предлагалось перенести «на разоблачение организованной контрреволюционной шпионской террористической деятельности проникшего в партию врага, зачастую пытающегося представить себя жуликом или аферистом». Особое внимание было рекомендовано уделять «выяснению связей разоблаченных с контрреволюционными троцкистами, зиновьевцами, децистами, мясниковцами и другими» 2.
 Следовательно, прослеживалась определенная взаимосвязь между преследованием представителей бывшей партийной оппозиции и арестами по результатам проверки партдокументов, что дает основание предположить, что одной из главных целей проверки было выявление и аресты сторонников оппозиции.
 Отмечая недостатки в работе управлений, нарком НКВД критикоал УНКВД Северного, Кировского, Куйбышевского краев, Киргизии и Крыма, которые на начало ноября 1935 года «не выявили ни одного троцкиста, пролезшего в партию с двурушническими целями». В связи с этим интересным представляется тот факт, что Ягода, очевидно, для того, чтобы не допустить излишней критики в адрес органов госбезопасности, назвал в ориентировке лишь пять из шестнадцати регионов, не выявивших ни одного троцкиста 3.
Местные органы по-разному реагировали на ориентировки центра. Так, в Грузинской ССР, где обязанности секретаря компартии испол-

1     Павлюков А. Ежов. Биография. М.. 2007. С. 162-163.
2     ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 2. Д.
3. Л. 185. а Там же. Д. 804. Л. 235.

нял Л. П. Берия, в ходе проверки партдокументов «троцкисты» среди арестованных коммунистов составляли 30 процентов, а в Татарской АССР — 7,3 процента.
В этот же период усиливается разработка исключенных из партии бывших членов ВКП(б), которые в директиве Секретно-политического отдела ГУГБ НКВД в декабре 1935 года рассматривались как потенциальные кадры для террора и диверсий.
Неправомерной является точка зрения, что бывшие коммунисты подвергались репрессиям только на основании исключения из партии. В целом по СССР за 1935-1936 годы было арестовано два процента от общего числа исключенных из ВКП(б). Репрессии среди этой категории советских граждан разворачивались приблизительно по той же схеме, что и во время первой волны массовых репрессий, начавшихся после убийства Кирова. Арестам подвергались как члены партии, так и исключенные из нее: за принадлежность к так называемым контрреволюционным антипартийным группировкам; за сокрытие социального прошлого; по обвинению в шпионской деятельности. В ноябре 1935 года нарком НКВД СССР писал начальникам УНКВД: «Особое внимание обращаю на выявление агентуры иностранных разведок, проникшей в партию. На 20-е октября по Союзу выявлено 255 шпионов, а по УНКВД ДВК, ВСК выявлено всего по одному шпиону, по Западной области не выявлено ни одного шпиона» 1.
 На практике взаимное сотрудничество партийных органов и аппарата госбезопасности в процессе проверки партийных документов выражалось, во-первых, в том, что имевшиеся в органах УГБ УНКВД компрометирующие материалы на коммунистов передавались в крайкомы, обкомы и районные комитеты партии. Так, в спецсообщении НКВД УССР в ЦК ВКП(б) в конце ноября 1935 года докладывалось о том, что в партийные органы была передана информация о 14773 коммунистах, которые оказались антисоветскими и социально-чуждыми элементами. На основании этих данных были исключены из партии 5081 человек, а 1898 арестованы 2. Руководство УНКВД Восточно-Сибирского края сообщало, что на начало января 1936 года в крайком были переданы материалы на 1322 человека, в результате чего 976 человек были исключены из партии. Во-вторых, партийные органы выступали инициаторами арестов коммунистов. Так, 2 ноября 1935 года Ягода указывал начальникам управлений НКВД краев, областей и республик на то, что работники УНКВД при проверке партийных документов зачастую игнорируют решения партийных органов о необходимости принятия мер в отношении разоблаченных лиц. Ягода особо ориентировал оперативный состав на выявление и репрессирование

 1     ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 5. Л. 2.
2     ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 804. Л. 319.

лиц, проникших в партию по заданиям «контрреволюционных организаций» и «иностранных разведок».
 Работу органов государственной безопасности контролировал лично Сталин. 29 ноября 1935 года он прочитал два спецсообщения из НКВД, которые затем переадресовал Н. Ежову 1. В них подводились предварительные итоги оперативной работы органов государственной безопасности по проверке партийных документов. В сообщении № 57557 от 5 ноября заместитель Ягоды Я. С. Агранов представил статистические данные о  количестве выявленных врагов партии, а также привел ряд примеров, составленных на основании материалов с мест. В спецсообщении от 27 ноября № 57673 развернутую картину проведенной операции представил нарком НКВД Украины, он ссылался на данные, полученные в ходе проверки партдокументов в этой крупнейшей республике. Динамику результатов деятельности органов госбезопасности можно проследить, сравнив поступившее Сталину спецсообщение от 5 ноября и направленное ему обобщенное сообщение от 28 ноября №57688.

	5 ноября	27 ноября
Общее количество арестованных:	4097	6731
Шпионов	326	660
Троцкистов-зиновьевцев	331	883
Аферистов	1204	2003
Скрывших социальное происх.	689	1434

В числе других арестованных указывались националисты, фашисты и террористы и др.
В спецсообщениях, направляемых Сталину в ноябре-декабре 1935  года, четко прослеживаются две основные линии.
Во-первых, органы госбезопасности обращали внимание генсека на серьезную опасность, которую для страны представляли троцкисты. Так, на примере деятельности секретаря Сталинского райкома партии г. Одессы Д. Д. Томашкина и бывшего секретаря Кременчугского городского комитета партии Б. С. Невельского делался вывод о том, что большое количество «троцкистских элементов» было принято на советскую работу, и они заняли важные посты в советском аппарате; что «троцкисты-двурушники в советских учреждениях и хозорганах нередко покровительствовали явным контрреволюционным элементам, не только брали их под защиту, но и непосредственно участвовали в контрреволюционной работе» 2.

 1     РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 420. Л. 30 об.
2     Там же. Д. 804. Л. 321.

Во-вторых, особо подчеркивалось, что среди подозреваемых в шпионской деятельности и арестованных по обвинению в шпионаже значительную массу составляли политэмигранты, которые перешли на советскую сторону, по мнению НКВД, якобы для выполнения заданий иностранных разведок. Такое отношение к иностранцам и политэмигрантам являлось следствием сложившейся в стране обстановки, проявлением шпионофобии. На областных совещаниях, где обсуждались вопросы, касавшиеся проверки партийных документов, Ежов инструктировал актив: «С немцами у нас обострились отношения, за ними надо глядеть, с поляками тоже, за англичанами надо глядеть, а вот американцы уж больно хорошие люди, и к ним отношение самое демократическое, тем более, что они и сами своим демократизмом швыряются. Имейте в виду, что американцы, как правило, почти все шпионы...» 1.
Чаще всего в спецсообщениях фигурировали политэмигранты и перебежчики из Польши; наряду с ними в качестве националистов упоминаются и политэмигранты из Франции, члены французской компартии. В Ленинграде были исключены из партии и арестованы как агенты японской разведки преподаватели-корейцы, работавшие в Институте востоковедения 2.
В спецсообщении с Украины нарком внутренних дел В. Балицкий информировал Сталина о том, что «по ряду дел о шпионских группах точно установлено, что часть польских эмигрантов была переброшена на советскую территорию польскими разведывательными органами. По заданию этих органов они проникали в ряды компартий, чтобы таким путем облегчить себе шпионскую деятельность». Среди арестованных немцев преобладали «поддерживавшие связи с Германией, занимавшиеся антисоветской агитацией, распространявшие фашистскую литературу» 3. Так формировалось устойчивое мнение о том, что значительная часть политэмигрантов якобы являлась агентами иностранных разведок.
 В то же время проверка партийных документов позволила выявить факты грубейших нарушений законности партийными руководителями в различных регионах СССР. Так, например, руководство УГБ НКВД Западной области сообщало о том, что инструктор Невельского РК ВКП(б) изъял хлеб и имущество у тридцати семи крестьян-единоличников. Оправдывая свои действия, инструктор ссылался на секретную телеграмму Сталина об изъятии хлеба у тех, кто не хочет сдавать его добровольно 4.
 В ходе проверок органами госбезопасности среди членов ВКП(б) выявлялись аферисты, жулики, которые по своему мировоззрению и поведению никак не соответствовали элементарным требованиям,

 1     Павлюков А. Ежов... С. 160.
2     ЦА ФСБ Ф. 3. Оп. 2. Д. 804. Л. 188.
3 Там же. Л. 317.
4 Там же. Л. 5.

предъявляемым к членам партии; исключали из КП(б) за халатное отношение к служебным обязанностям, за обман при вступлении в партию. В 1935 году среди исключенных из ВКП(б) таких партийцев было выявлено около 6 тыс.
Их продолжали преследовать и в последующие годы. В первую очередь репрессии обрушились на представителей бывших оппозиционных течений внутри партии, а также на тех, кто критиковал руководство страны (протаскивание враждебных взглядов в преподавании и в печати»). 22 мая 1937 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение: «Всех исключенных из ВКП(б) за принадлежность к троцкистам, жновьевцам, правым, шляпниковцам и др. антисоветским формированиям из Москвы, Ленинграда и Киева выселить в административном порядке в непромышленные районы Союза и прикрепить для жительства к определенным пунктам». Одновременно подлежали выселению и семьи бывших оппозиционеров, участников других антисоветских террористических и шпионских организаций, расстрелянных и осужденных на сроки свыше 5 лет 1. 8 июня 1937 года такая же мера в отношении семей арестованных троцкистов и правых была санкционирована для Азово-Черноморского края 2.
 С инициативой такого выселения, под которое подпадало более тысячи членов семей арестованных «врагов народа» — троцкистов и правых — выступил секретарь Азово-Черноморского крайкома Е. Г. Евдокимов. Накануне принятия решения Политбюро 29 мая 1937 года он направил Сталину телеграмму: «Прошу поручить НКВД произвести выселение семей арестованных. Особенно это нужно сделать по Ростову и Сочи — шипят, как змеи и занимают квартиры в советских домах» 3.
Аналогичная административная высылка была проведена в феврале - марте 1935 года в Ленинграде. Исключение было сделано лишь и отношении старых кадровых рабочих: их не выселяли, а ставили под надзор НКВД по месту жительства. 15 июня 1937 года нарком внутренних дел Н. Ежов утвердил инструкцию о порядке подготовки и проведения операции. Выселению подлежали исключенные из ВКП(б) жители шести городов. Кроме Москвы, Ленинграда и Киева, в список попали города Азово-Черноморского края: Ростов, Таганрог, Сочи и прилегающие к Сочи районы, где обычно отдыхали высшие руководители страны.
 Исключенные из партии после 1 декабря 1934 года, а в виде исключения и ранее этого срока, подлежали административной высылке в районы Севера, Башкирии, Урала, Сибири, Казахстана, в республики Средней Азии. Операцию предполагалось закончить в два этапа:

 1     РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 21. Л. 45.
2     Там же. Л. 53.
3 АП РФ. Ф.З. Оп. 24. Д. 306. Л. 171.

семьи исключенных выселить до 25 июля, а исключенных вместе с семьями до 25 августа 1.
 Тем не менее, нельзя утверждать, что все исключенные из ВКП(б) в процессе проверки партийных документов стали объектом массовой операции и считались потенциальными врагами народа. Репрессиям подверглись лишь определенные категории бывших членов партии, главным образом это были исключенные за оппозиционную деятельность, за критические высказывания в адрес власти, а также проходившие по различным разработкам органов госбезопасности. Для подавляющего большинства членов ВКП(б) исключение из партии еще не являлось основанием для репрессии.
Следующий этап, который мог стать началом такой массовой операции, был обозначен в циркуляре НКВД № 646 от 26 июня 1937 года. В нем отмечалось, что необходимо ликвидировать отставание в систематической работе по исключенным из партии, которые пополняют собой ряды «шпионов, вредителей, диверсантов и террористов». В циркуляре эта категория советских граждан рассматривалась как сила, «могущая активно выступить против советской власти» под воздействием агентов иностранных разведок» 2.
Однако органы госбезопасности не получили никаких конкретных указаний об активных действиях, кроме задачи «немедленно приступить к тщательному изучению исключенных из ВКП(б)», ввести единый учет, выделив для этого в управлениях специальные отделения и группы. В дальнейшем эта кампания не приобрела характер массовой операции. Коммунисты, исключенные из ВКП(б) в процессе проверки и обмена партийных документов, не стали объектами разработок органами НКВД, за исключением тех, кого обвиняли в принадлежности к оппозиционным группировкам.