Карта сайта

Повесть о хорошем человеке

Голубинский Е.Е.

В нашей губернии, которую нет нужды называть по имени, все от мала и до велика знают купца фабриканта Василья Ивановича Гусева , окончившого жизнь не слишком много времени тому назад. Спросите любого мужика в любом углу губернии, слыхал ли он про Василья Ивановича, и мужик ответит вам: "как не слыхать про Василья Ивановича! Василий Иванович, дай ему Господи Царство небесное, был у нас в губернии такой хороший человек, каких на редкость; поезжайте в Красногорье (уездный город нашей губернии, в котором жил Гусеве), и вам скажут, что за человек такой был Василий Иванович".

Приглашение поехать в Красногорье, спросить, что за человек был Василий Иванович, значит то, что последний ознаменовал себя как великий благотворитель своего города. О добрых делах Василья Ивановича, за которые благословляет его служивший ему местом жительства сейчас названный город нашей губернии и вся городская, ближняя и дальняя, округа, я и хочу разсказать читателю.

Василий Иванович окончил жизнь не совсем последним из миллионеров, первой гильдии купцом и потомственным почетным гражданином. Но он родился в деревне от простого, ни бедного, ни богатого, крестьянина. Его отец Иван Гусь (а Гусевым вместо Гуся Василий Иванович стал называться, когда сделался купцом), хотя деревня стояла на проселочной дороге, содержал нечто в род постоялого двора: пускал к себе на ночлег ходящих по деревням торговцев, коробейников и разъзжающих по ним купеческих прикащиков и скупщиков. Это обстоятельство и было первой причиной, что Василий Иванович вышел в люди. Одному из прикащиков, пристававших у Ивана Гуся, очень понравился десятилетний Васютка, мальчик шустрой, острый и услужливый, ктому же грамотный (Иван Гусь, человек неглупый, отдавал сына в науку к приходскому пономарю), и прикащик предложил отцу, чтобы этот, пустив сына по торговле, отдал его в лавку к его - прикащика хозяину, - купцу местного уездного города. Около восьми лет Васютка пробыл в лавке в мальчиках, а затем, превратившись из Васюток в Василия, сделан был настоящим прикащиком. Своей расторопностью и ловкостью и своей толковостью Василий успел достигнуть того, что купец, продержав его года четыре при лавке, начал посылать в разъезды по деревням для скупов. Наделенный желанием искать себе доли между людьми, молодой прикащик видел, какие барыши получает хозяин от перепродажи в столице скупленных у крестьян товаров, и он решился отойти от хозяина с тем, чтобы самому прямо стать мелким поставщиком столичных купцов. Крайней бережливостью скопив небольшие деньжонки, прихватив немного у добрых людей, Василий начале вести торговое дело самостоятельно. При своем старании и умении он повел его так успешно, что лет в пять-шесть у него оказался в руках небольшой капиталец. Из маленьких капиталистов не скоро стал бы Василий Иванович большим капиталистом. Но тут подоспели железные дороги. Дело было в самый разгар их стройки; наслышавшись, какие деньги при удаче наживают ва этих дорогах разные подрядчики, Василий Иванович решился, превратившись из купца в строители, попытать счастья здесь. Во время своих разъездов по деревням для скупок он свел хорошее знакомство с одним помещичьим семейством, в котором был инженер, занимавший важную должность при постройке одной большой железной дороги. Василий Иванович припал к знакомому инженеру, и этот доставил ему подряд. Василий Иванович постарался найдти хороших прикащиков и десятников и при их помощи изучил железностроительную часть, за которую взялся, во всей тонкости. Сдав отлично один подряд, он взял другой, потом третий, - вообще сделался железнодорожным строителем. Счастье, которое он отважился попытать, ему не изменило: на своих подрядах он скоро нажил настоящий и большой капитал. Так какь железнодорожное строительство представляло из себя нечто временное, то с приобретенным хорошим капиталом Василий Иванович начал помышлять о том, чтобы ему выбрать постоянное. Он решился сделаться фабрикантом шерстяных материй, поставив себе специальною целью стремиться к возможному улучшению качества и к возможному удешевлению цены низшего сорта материй, составляющих спрос простого народа, и также предположив попытку достигнуть такого совершенства в обработке нашей простой шерсти, доставляемой нашимипростыми овцами, чтобы из нее могли быть приготовляемы достаточно хорошие фабричные сукна и вообще материи. Суконношерстяные фабрики сосредоточены около Москвы; но Василий Иванович нашел возможным вести дело и в своей губернии, значительно удаленной от Москвы. Близ уездного города, который мы назвали выше и который в отношении к путям сообщение представлял все удобства, Василий Иванович купил у промотавшегося богатого помещика огромную землю, построил фабрику и начал свое производство. Не имея никаких сведений в фабричном и торговом дел, мы не можем сказать, насколько успел Василий Иванович во всем том, что поставлял своей целью и о чем мечтал; но его изделие скоро приобрели самую лучшую репутацию, и он скоро занял одно из первых мест между фабрикантами своей суконношерстяной части. Вместе с этим он достиг и того, чтобы стать если не одним из самых крупных миллионеров, то не одним и из самых мелких между ними.

Кратко разсказанная нами история Василья Ивановича не представляет ничего особенно замечательного: одарил Бог человека разумом и счастьем, и он от копеек дошел до миллионов. Подобные нередкие примеры всякому из нас хорошо известны. Наибольшая часть петербургских и московских миллионеров по своему происхождению суть мужики, которые выехали из деревень и которые сами, или отцы и деды которых, подобно Василью Ивановичу, начали с копеек. Но если нет ничего замечательного в событии, что из крестьянского мальчика Василий Иванович сделался миллионером, то замечательно и достойно повествование употребление, которое он сделал из своих миллионов.

Василий Иванович всегда был хорошим, сравнительно, человеком. Пока жил он у купца прикащиком, он не обкрадывал хозяина; став сам хозяином, он не морил голодом и не обсчитывал рабочих и вел все свои дела, отчасти водимый побуждениеми нравственности, отчасти здравым разсчетом, с безукоризненною честностью. Но никогда не быв безчестным присвоителем и похитителем чужого, Василий Иванович очень долгое время вовсе не помышлял о том, чтобы стать благотворителем и благодетелем ближних из своего собственного. На благой и блаженный путь христианского благотворения его призвал Сам Бог.

Когда Василий Иванович достиг уже верха своего благополучия, когда он был уже фабрикантом и миллионером, его постигло страшное несчастие. Вдруг начала нестерпимым образом болеть у него голова, так что он нигде не мог находить себе места и готов был наложить на себя руки. Ужасные головные боли, продолжавшиеся около полугода, кончились тем, что он начал страдать временным умопомешательством: одну неделю он как быть человек; другую неделю с ним ничего не остается делать, как заплакать да везти в сумашедший дом. Долго и напрасно лечившись у разных докторов и в губернском город и в столицах, Василий Иванович решился, наконец, обратиться к сверхеестественной врачебной помощи молитвы. Верстах в 30ти от уездного города, в котором он жил, находится небольшой и бедный общежителеный монастырь, настоятель которого отец Макарий слыл в народе за святого человека. Поехать к отцу Макарию, чтобы просить у него молитв за себя, и надумал Василий Иванович. И этот-то отец Макарий и был виновником того, что он из богача для себя и про себя стал богачем - великим благотворителем.

Отец Макарий, человек истинно замечательный и редкий, происходил из помещичего сословия, из обедневшей дворянской семьи. Небогатый отец его имел связи с богатыми людьми, и он помещен был для учения в одно из лучших военных училищ, из которого, по причине своих отличных способностей и успехов, был выпущен офицером в один из гвардейских полков. Небогатого, но талантливого и во всех отношениях блестящего барича, повидимому, ожидала блестяшая судьба; но Бог судил иначе. Молодого человека с самыми лучшими надеждами на будущее неожиданно постигли какие-то чрезвычайно тяжкие несчастия, которых мы хорошо не знаем, и он, не будучи в состоянии выносить мира, который безпощадным образом его обманул, бежал из него в монастырь. Невозвратное решение, принятое под влиением временного крайне горького и ожесточенного раздражения против мира было, может быть, слишком поспешно; но натура отца Макария была из числа избранныхе: дав монашеские обеты, может-быть, и с необдуманною поспешностию, он решил, что такова воля Божие о нем. Став безвозвратно монахом, хотел быть истинным монахом. Он принял пострижение в одном из богатых и многолюдных подмосковных монастырей; но так как монахи этого монастыря были монахами более по имени, чем на дел, то он скоро оставил его, чтобы искать сколько-нибудь настоящого монастыря. В бедном общежительном монастыре, находившемся в 30ти верстах от Красногорья, отец Макарий нашел, приблизительным образом, то, чего искал, и он поселился здесь. Решительно возвышаясь над другими монахами своим образованием и почти столько же возвышаясь над ними и строгостью своей жизни, он не мог быть не замечен епархиальным начальством; когда ему было лет около 45ти, он поставлен был в игумены монастыря.

Наше монашество, состоя в совершенном отречении человека от мира и всего, яже в мире, для всецелой и исключительной заботы о спасении своей души, не налагает на него обязанности уделять часть своих забот благу его ближних, остающихся в миру. Но добрые дела, прямо не предписанные, конечно, не могут быть считаемы и прямо запрещенными, и отей Макарий хотел монашествовать так, чтобы, заботясь о себе, приносить посильную пользу и своим мирским ближним. Наши миряне ищут духовных бесед у монахов. Молва о строгой монашеской жизни отца Макария начала привлекать в его монастырь людей, желавших слышать его душеспасительные беседы. Он с своей стороны не уклонился от этого обращения к нему мирян, а с полною готовностию пошел ему на встречу, решившись воспринять на себя тот труд, чтобы, сколько поможет Бог, приносить мирянам пользу посредством учительных с ними собеседований. Но он выступил в качестве учителя мирян несколько своеобразного. Далеко нерядовой ум, укрепленный чтением Слова Божия и лучших отеческих писаний, и живое нравственное чувство, которое он старался не заглушать в себе, а воспитывать и укреплять, указали ему его задачу не только в том, чтобы учить людей христианскому благочестию, но и в том еще и главным образом, чтобы разъяснять им, в чем состоит истинное христианское благочестие.

Что требуется посещение храмов Божиих в воскресные и праздничные дни для общественной молитвы, что требуется соблюдение установленных церковию постов, это знает и в этом не сомневается наш народ. Но одно ли это составляет христианское благочестие.и есть ли это в нем главное? Не всяк, глоголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное,-говорит Спаситель (Матф. 7, 21) об исполнении обязанности общественной молитвы, которое не сопровождается исполнением других, важнейших христианских обязанностей; о таковом же соблюдении постов Бог еще устами пророка Исаии говорит, что оно сколько Ему не угодно (1,14,- 111,3 и следд.). Требуется посещение храмов Божиих в воскресенья и праздники для общественной молитвы; требуется соблюдение постове: но одно только это, без исполнение других, важнейших, христианских обязанностей, есть в очах Божиих совершенное ничто. А в чем состоять другие христианские обязанности, важнейшие чем молитва и пост, этому научает Спаситель, когда на вопрос одного еврейского законоучителя, какая заповедь есть большая в законе, отвечаете: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею,- сия есть первая и большая заповедь; вторая же подобная ей: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе: В сию обою заповедех есь закон и пророцы (Матф. 22, 37-40). Так как Бог, всесовершенный творец человека, ни в чем от него не нуждается и так как человек, ограниченное творение Божие, ничего не может сделать для Бога, - то любовь человека к Богу может выражаться только чрез дела любви к ближним. Таким образом, первая и большая заповедь Божия, собственно, одна: чтобы мы любили ближних наших столько же, сколько самих себя, как это говорить Священное Писание устами св. Иоанна Богослова: аще друг друга любим, Бог в нас пребывает и любы Его совершенна есть в нас (1 посл. Иоан. 4, ) если мы любим друг друга, то Бог пребывает в нас, и тогда любовь наша к Нему есть совершенная любовь. Бог сотворил людей для того, чтобы они наслаждались жизнию, этим прекрасным Его даром. Но Он не создал их так, чтобы каждый человек обладал совершенно одинаковою способностию приобретать блага жизни и чтобы все люди пользовались в жизни совершенно одинаковою долею, потому что при таком совершенном равенстве людей не могли бы существовать человеческие общества и потому что при этом не было бы места в человеке проявлению чувства любви, которая есть в нем наивысшее божественное качество, так как Бог есть любовь (1 посл. Иоанн. 4, 16), и которая вложена в него, чтобы служить для него источником высочайших душевных наслаждений. На людей, которых Бог наделяет большими способностями приобретать блага жизни, Он не возложил принудительной обязанности делиться своими избытками с теми, которые наделяются меньшими способностями, о чем мечтают коммунисты и что несовместимо с свободною волею человека, без которой человек не был бы человеком, каков он есть. Ибо Бог вложил в людей чувство нравственной обязанности к тому, чтобы они, представляя из себя одну Его семью, жили как братья и чтобы более одаряемые между ними помогали менее одаряемым. Если бы люди не уклонились от предначертанного для них Богом идеала жизни, то мир Божий представлял бы из себя не жалкую юдоль скорби и плача для большинства из них, что он есть теперь, а прекрасный мир Божий, в котором, несмотря на неравенство способностей к приобретению благ жизни, всем было бы хорошо. Но случилось именно так, что люди уклонились от предначертанного для них идеала жизни и что чувство себялюбия возобладало в них над чувством любви к ближним. Вопреки этому люди, более одаряемые Богом, вместо того, чтобы быть помощниками менее одаряемых, стали их эксплоататорами, и мир превратился в арену борьбы между сильными и слабыми, со всеми печальными последствиями ее для последних. Христианство, принесенное на землю с тою целию, чтобы возвратить людей на путь их первоначального идеала жизни, в отношении нравственном было именно обновлением давно забытой людьми заповеди о любви к ближним, как к самим себе (Иоанн. 13, 84; 15, 12, 17), но христианство не возвратило людей насильственным образом к исполнению заповеди, а только нравственно вторичным образом обязало их к ней, подав им новые благодатные силы к ее исполнению, и стало постоянным ее проповедником. А поэтому и в христианстве люди в своем решительном большинстве остаются теми же людьми, в которых себялюбие совершенно господствует над любовию к ближиим. Не желая исполнять заповеди о любви к ближним, люди не хотели были лишиться и царства небесного. И вот, как бы не претендуя на лучшие места в царствии небесном и как бы соглашаясь довольствоваться какими-нибудь в нем уголками, люди возлегли надежду, что они достигнуть своей цели, если помимо заповеди о любви к ближним будут исполнять другие заповеди. Человек собирает себе богатство всеми неправдами, со всевозможными обманами своих ближних, со всевозможными притеснениями им и обидами; но он усердно посещает храм Божий для общественной молитвы по праздникам и даже изредка ходит в него на буднях; он строго соблюдает установленные церковию посты: и он полагаеть, что имеет право хотя не на высокое место в царстве небесном. Впрочем люди, изобретшие себе легкий путь для получения царства небесного, не обходятся совсем и без христианского милосердия. Так как Слово Божие и отцы церкви слишком ясно и положительно говорят, что без милосердия невозможно получить царства небесного, то люди избрали милосердие, которое бы было для них неубыточно. Посредством неправды и обид ближним человек собирает себе тысячи и потом раздает нищей братии копеечки, льстя себя надеждой, что эти копеечки послужать ему выкупом за неправедные рубли! Наконец, и еще изобретен людьми способ покупать себе царство Небесное не совсем безвыгодным для себя образом. Человек собираеть себе богатство всякими неправдами и потом уделяет часть из этого богатства на построение или на украшение храмов Божиих!

Учить людей истинному христианскому милосердию и убеждать их к нему и взял на себя благой труд отец Макарий.

Быть милосердым к ближним значит оказывать им посильную помощь. Но чтобы оказывать помощь ближним, нужно, очевидно, начать с того, чтобы вовсе не обижать их, потому что в одно и то же время оказывать помощь и обижать или в одно и то же время давать и отнимать, как всякий понимает, есть невозможное соединение в одно место двух противуположностей, ибо невозможно в одно и то же время быть белым и черным, горячим и холодным, идти вперед и назад. Следовательно, прежде чем быть милосердым к ближним нужно быть совершенно честным по отношению к ним, т.е. прежде чем помогать им из своего, недолжно отнимать у них ничего из принадлежащего им. Эти две темы - совершенная честность поведения в отношении к ближним и из честно приобретаемых избытков такое милосердие к ним, с которым человек хотя в какой-нибудь малой мере, приближался бы к исполнению заповеди Спасителя любить ближнего, как самого себя, и были главными темами бесед отца Макария с мирскими людьми, приходившими к нему просить у него душеспасительных наставлений.

Искателями наставлений отца Макария были: деревенские жители ближайшей округи и, вообще, всего своего уезда, купцы и мещане, приезжавшие и приходившие в монастырь из городов местной губернии и отчасти купцы, приезжавшие из Москвы.

Крестьянину, который едва прокармливает самого себя с семьей и только что жалким образом перебивается, конечно, напрасно было бы проповедывать о том, чтобы он делился своими избытками с своими ближними. Но низший вид долга любви к ближним - честность столько же обязательна и для крестьянина, как для самого богатого человека. Между тем и крестьяне имеют почти такую же наклонность быть нечестными в сношениех с другими, почти такую же наклонность обманным образом получать от других лишнее и недолжное, как и люди богатые. Богатый купец продает товара на тысячи и старается обмануть покупателя на сотни; бедный крестьянин продает своих произведений на рубли и слишком нередко старается о том, чтобы обманывать покулателей в соответственной мере и насколько представляется ему возможности. Поэтому, среди бедных крестьян отец Макарий был неустанным и горячим проповедником христианской честности. "Если богатые обмавывают, то нас бедных и Бог простить", обыкновенное оправдание, которым крестьяне извиняют свою нечестность и свои малые и большие обманы. Отстраняя эту ссылку на пример, которую можно делать в шутку и никак нельзя делать серьезно , отец Макарий горячо доказывал, что без благословение Божия невозможно перейдти от бедности к относительному благосостоянию и что благословение Божие не почиет на обманщиках и на людях безчестных.

Крестьян, среди которых жил отец Макарий, так как бывший местом его подвигов монастырь находится не в городе, а при деревне, он старался учить не одной честности.

Очень может быть, что наш мужик потребляет спиртных напитков, если брать вообще, не только не более, но и гораздо менее, чем мужики других стран; но он гибнет от неразумного и омерзительного пьянства. Человек трудится; но он не употребляет приобретаемых трудом денег на себя и на свои нужды, а рвет их и бросает за окно или в печь: таков смысл этого пьянства нашего мужика. Человек работает; но приобретаемых работой денег не употребляет на содержание своей семьи и своего дома, а относит их в кабак, что не только совершенно равносильно бросанью их за окно или в печь, но и гораздо более того, ибо человек выходит из кабака, оставив в нем деньги, тем безобразным существом, какое представляеть из себя пьяный. Со всею силою проповедывал отец Макарий крестьянам против этой пагубнейшей и несчастнейшей их болезни, единственно по вине которой многие из них живут жалким образом, или и совсем бедствуют, не имея ни хлеба, ни соли и доходя до того, чтобы не иметь ни двора, ни кола, - которая во всю жизнь их вносит столько зла и безобразия.

Крайне печальное зрелище представляет семейная жизнь наших крестьян, от которой как-будто и не пахнет благословением Божиим, которая почти в том только и проходит, что мужья бранятся (лаются и грызутся) с женами, что едва ли не большая часть мужей только и знают, что бить жен, при чем очень нередко это битье доходит до совершенного варварства. Истинно омерзительна страсть нашего простого народа к матерной брани, - такая страсть, что не только в пьяном виде худой и хороший крестьянин не может сказать двух слов без третьего матерного, но что и в трезвом виде нет для крестьянина иного способа выразить свою мысль с особенной силой, как посредством матершины. То и другое сейчас указанное было предметом учительных собеседований отца Макария с крестьянами. Ко всему вышеуказанному он со всею резкостию и настойчивостию обличал в них один порок, который у нас вовсе и не считается за порок. Блажен, иже и скоты милует, говорит Писание; с скотом, служащим тебе, безумно и грешно быть жестоким, легко подсказывает человеку и его собственный разум, как бы ни был он ограничен. Лошадь есть верный слуга и кормилец крестьянина, и сам же он говорить о себе, что без лошади крестьянин - не крестьянин. А между тем ничего не может быть возмутительнее жестокого обращение нашего крестьянина с этою лошадью: навалить он на нее непосильный воз и прибавляет ей силы кнутом и безпощадными побоями по чем ни попало.

Не все крестьяне бедны; есть между ними и зажиточные и богатые. Эти последние наибольшею частью ведуть себя по отношению к своим собратьям по крестьянству так, как ведут себя по отношению к деревенскому люду недавно явившиеся специальные его эксплоататоры - так называемые кулаки, т.е. стараются заставить нуждающихся крестьян все продавать себе за полцены, - заставить их работать на себя чуть не даром, и вообще стараются поставить их в такое по отношению к себе положение, чтобы они находились у них как бы в вечной кабале. Отец Макарий был настоятельнейшим обличителем этого крайне нехристианского и гнусно языческого "мироедства" со стороны богатых крестьян: смотря по характеру богатых мироедов, он то увещевал их со всею убедительною кротостью, то обличал со всею безпощадною суровостию.

Не только старался отец Макарий учить крестьян словом, но по мере своей возможности и благотворить им делом. Богатые миряне ищут приобрести молитвы за себя монахов и для сей цели делают денежные вклады в монастыри на содержание братии, строят или благоукрашают в монастырях церкви. Почитатели отца Макария из купеческого звания, веря в силу его молитв, изъявляли ему свою готовность благоустроить его бедный монастырь, и этою-то готовностию и хотел он пользоваться, чтобы благотворить окрестным крестьянам. На предложение своих почитателей сделать денежные вклады в монастырь он отвечал, что хотя его монастырь и беден, однако, имея уже некоторые вклады, как он опасается, беден не настолько, сколько бы должен быть беден настоящий монастырь, и что по заповеди святых отцов, которая читается и в ныне принятом у нас церковнобогослужебном уставе, содержащем устав монашеской жизни, "стяжание чуждих трудов вносити (в монастыри) каково любо отнюдь несть на пользу нам (монахам); но (подобает) яко яда смертоносна отбегати же (сего) и отгоняти”. На предложения относительно благоукрашения монастырских церквей и строение в нем новых он отвечал, что святые отцы, написавшие монастырские уставы, нигде не заповедуют монахам заботиться о множестве и о великолепии церквей, что существующия в монастыре церкви скромно, но достаточно благолепны, и что нет никакой нужды в новых церквах, - что без нужды благо украшать или строить церкви значит отнимать деньги у бедных. Отклоняя всякие пожертвования на монастырь, отец Макарий старался обратить готовность своих почитателей вместо монастыря на живущих кругом его крестьян. Первым и важнейшим делом благотворения крестьянам, в видах сколько житейскнх, столько же и христианских, он считал распространение между ними грамотности; поэтому из готовности своих почитателей он сделал то первое употребление, что построил при монастыре училище для крестьянских мальчиков с домом для общого житья всех имеющих учиться и с таким намерением, чтобы беднейшим из учеников доставлять сполна или отчасти даровос содержание. В собственном смысле, насколько дозволяла ему щедрость его почитателей, он благотворил крестьянам таким образом, что отчасти прямо помогал им, отчасти ссужал в займы на том условии, что если должник в состоянии будет отдать, то отдаст, если же не будет в состоянии отдать, то воля Божия. В случаях исключительных общественных бедствий, постигавших крестьян, каковы: пожары, неурожаи, скотские падежи - отец Макарий нарочито обращался к своим почитателям, чтобы искать у них помощи для подвергавшихся бедствием.

Если бы богатые так приобретали и так употребляли свое богатство, как это предписывает заповедь Божия, начертанная в нашем сердце и подтверждаемая евангелием, то в мире не было бы настоящей бедности: вот мысль, которую постоянно носил в себе отец Макарий, которая с особенною силою пробуждалась в нем при каждом взгляде на богатого человека и которая была предметом его постоянной одушевленнейшей проповеди между людьми, искавшими его душеспасительных бесед, из купеческого звания.

Известно, что купеческое сословие считается у нас самым благочестивым сословием в нашем обществе, - что на него смотрят у нас как на то сословие, которым поддерживается у нас вера. До некоторой степени это справедливо. Если под благочестием разуметь усердие к построению и благоукрашению храмов Божиих, усердие к церковной молитве, строгость в соблюдении постов, то купеческое сословие действительно должно быть признано самым благочестивым у нас сословием. Но истинное благочестие состоит далеко нс в одвом сейчас указанном, и это, сейчас указанное, далеко не есть в деле благочестие главное и важнейшее. Если человек строит и благоукрашает храмы Божии от богатств, собранных неправедным или - что то же - нечестным образом, - обманами и притеснениями ближних и хищениями у них, вообще всякими неправдами то сколько бы он ни строил и ни благоукрашал храмов Божиих, какие бы он ни тратил на это огромные деньги, совершенно всуе надеется он купить у Господа Бога царство небесное: Господь не подкупается и жертва неправедная, как бы она ни была велика, нисколько неугодна Ему и только привлекает на льстивого и коварного жертвователя, который думает обмануть Его, как человека, Его тяжкий гнев: жертвы нечестивых мерзость Господеви, ибо беззаконно приносят я (Притч. Солом. 21, 27). Если человек, усердно посещающий храм Божий для молитвы и строго соблюдающий посты, в своем поведении по отношению к ближним есть обманщик, притеснитель и хищник, то его молитвы и посты в очах Божиих совершенное ничто, и всуе он молится и постится, делая не то, чтобы уготовлять себе царство небесное, а то, чтобы готовить себя к тяжкому Божию осуждению: поста и празднеств ваших ненавидит душа моя (Исаии 1,14), говорит Господь нечестивым праздниконаблюдателям и постникам. Но не должно ли быть признано за печальную истину то, что благочестие нашего купечества, взятого в его большинстве, страдает пороком отсутствия в нем истинной праведности? Человек строит или благоукрашает храмы Божии: но на какие деньги большею частию это делается? На деньги, собранные посредством систематического (постоянного), большего или меньшего обмана в торговле,- посредством постоянных обсчитываний и всякого рода притеснений и обираний рабочих, если человек есть фабрикант или перепродавец произведений мелких производителей, - посредством чудовищных обкрадываний казны, если он есть казенный поставщик или казенный подрядчик. Человек усердно посещает храм Божий для молитвы и строго соблюдает посты: но не бывает ли большею частию так, что эти действия благочестия и способ ведения им своей торговли не имеют между собою ничего общего? Что, возвращаясь из храма от молитвы за свой торговый прилавок, он обманывает покупателей так, что как-будто и молиться ходит только затем, чтобы просить у Господа помощи обманывать? Что, строго наблюдая посты, он делает в продолжение этих своих строгих постов разве только то изменение в обычном характере своей торговли, что, как бы вымешая на покупателях за свое воздержание от мясной пищи, становится с ними еще немилостивее? Вообще составляет печальную истину то, что честность не принадлежит к числу христианских добродетелей нашего купечества, взятого в его большинстве. Но так как истинное благочестие есть не только честность, но нечто гораздо большее, то ясно, что там, где нет даже и честности, не может быть речи об истинном благочестии.

Слово Божие и церковь почти ничего не говорят о честности, предполагая ее как нечто такое, что разумеется само собою; но они настоятельно и решительно говорят, что невозможно войдти в царство небесное без милосердия к ближним, как проявления чувства любви к ним: и вот люди изобрели милосердие к ближним, которым можно проявлять любовь и не будучи честным, так чтобы человек и соблюдал заповедь Божию о милосердии и чтобы он сохранял себе всю свободу быть нечестным. Собираются деньги, в малом или большом объеме, с употреблением всевозможных средств; и потом из денег, собранных таким образом, употребляется некоторая часть на милостыню нищим или - в случае их огромности и значительности отделяемой от них части - вообще на общественные благотворения. Причиняются обман и всякая несправедливость сотне людей, и за эту сотню обманутых и обиженных оказывается благотворение одному; наживаются неправедным образом сотни или тысячи рублей и тратятся на исполнение заповеди Божией о милосердии к ближним копейки или рубли! Люди как бы хотят делать Бога соучастником своих неправд и как бы хотят подкупить чрез отделение Ему из приобретаемого неправдами некоторого процента! Ясно, что такое милосердие к ближним есть суетный и жалкий обман самого себя.

Истинная любовь к ближним невозможна и не имеет места без совершенной честности поведения в отношении к ним. Но одна честность еще вовсе не составляет любви к ближним: мы не только не должны допускать в отношении к ним никакого обмана и никакой несправедливости, но и обязаны деятельно помогать им, если имеем к тому возможность. Но какою должна быть и в чем должна состоять эта помощь наша ближним, чтобы она представляла из себя настоящую христианскую любовь к ним и была до некоторой степени достойною этого последнего имени? Должна ли она состоять в одной только подаче милостыни нищим, приходящим под окна домов или стоящим на папертях церквей? Нет, истинная христианская любовь, достойная своего имени, вовсе не состоит единственно в этом. Конечно, тот, кто остается совсем без хлеба (подразумевается - не по причине лености и наклонности к тунеядству, что сплошь и рядом, если не наибольшею частию между присяжными нищими), имеет первое право на нашу помощь. Но люди живут на земле не для того только, чтобы не помирать с голоду. Бог сотворил их для того, чтобы они, воздавая Ему хвалы и славословие, наслаждались жизнью, - разумеется, наслаждались так, чтобы это было угодио Ему, а не так, чтобы было противно и ненавистно. Но чтобы наслаждаться жизнию, нужно обладать большим или меньшим благосостоянием. Между тем наибольшая часть людей сами по себе оказываются вовсе безсильными создавать себе хоть какое-нибудь благосостояние, так что влачат жизнь, которая разве немного возвышает их над настоящими нищими. Истинная христианская любовь, какой требует от нас Господь, и должна состоять в том, чтобы богатые своими благотворениями содействовали возвышению уровня благосостояния всей бедной части общества. Бог есть одинаковый Отец всех людей или каждого человека в отдельности. Следовательно, он одинаково любит всех людей и каждого человека в отдельности. Но Он сотворил людей так, что не все обладают одинаковою способностию к приобретению благ земных, что одни обладают ею более, другие менее: где же Его одинаковая любовь к людям? Сотворив не всех людей с одинаковою способностию к приобретению благ земных, Бог возложил обязанность на тех из них, которым дал большие дарования заботиться о тех, которым дал меньшие дарования, дабы таким образом люди, представляя из себя союз связуемого взаимною любовию братства, все наслаждались Божиим даром жизни с ее благами в одинаковой степени. Таков божественный идеал, с которым сотворены люди и от которого они отступили. Христианство, которое есть возстановление всех идеалов божественных по отношению к человеку, между прочим есть возстановление и того идеала, чтобы люди представляли из себя братство, при котором бы не было между ними ни бедных, ни бедствующих. Спаситель заповедуетъ: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе, т.е. Он заповедует богатым заботиться о бедных столько, чтобы последним так же было хорошо жить, как им самим. Таким образом, по заповеди Спасителя, истинная и полная христианская любовь должна состоять в том, чтобы богатые заботились о совершенном искоренении в мире бедности, - чтобы они заботились о водворении такого порядка в жизни людей, при котором бы не было в мире ни богатства, ни бедности, а одно равное благополучие. Заповедь Спасителя навсегда должна остаться неосуществленным идеалом, потому что у всех богатых или хотя бы у большинства их (после того, как люди вследствие своего падение стали тем, что они суть) никогда не явится хотение исполнять ее во всем ее объеме. Но между богатыми, как и бедными, есть, при помощи благодати Божией, люди, ревнующие о царствии Божием; между богатыми, как и бедными, надлежит пробуждать ревность к исполнению заповедей Божиих. И вот богатые и должны знать, в чем состоит заповедь Божие о любви к ближним, исполнение которой требуеть от них Спаситель. Она состоит не только в том, чтобы подавать милостыню нищим, но еще в том, чтобы возможно щедро и широко благотворить обществу, т.е. этой большей части общества, составляющей его бедную часть. Совершеннейший вид исполнения заповеди о любви к ближним есть тот, когда человек, по слову Спасителя, все свое богатство употребит на общественные благотворения. Но это невместимый людьми идеал; как же бы, однако, поднялось благосостояние общества, если бы достаточно находилось в нем богатых людей, которых бы одушевляла христианская ревность жертвовать на общественные благотворение если не целые свои состояние, то половины, трети и четверти последнихъ?

Горячие увещания к соблюдению совершенной честности в торговле и во всем, что к ней относится, как такой добродетели, без которой нет истинного христианства, - одушевленное проповедывание широкой общественной благотворительности, как настоящего исполнения заповеди евангельской о любви к ближним, и составляли всегдашнюю и постоянную тему учительных собеседований отца Макария с его почитателями из купеческого звания.

Наши крестьяне в своем огромном большинстве живут крайне бедно: жалкий домишко, худая одежонка, скудная пища в продолжение целого года; вся приправа холодной и голодной жизни, состоящая из грязи и грязи. Крестьянин не мыслим без лошади, -и что за крошечный, мохнатый и несчастный зверь эта его кормилица и поилица, составляющая с ним самим такое истинно печальное целое? Когда смотришь на этого жалкого человека, каков наш крестьянин в своем большинстве, то невольно думаешь: неужели Господь Бог сотворил людей для этакой жизни и неужели это есть жизнь - дар Божий прекрасный? Но далеко не благоденствуют и наши города, мещанства которых большею частью бьются и колотятся, перебиваясь со дня на день и, в случае остановок в работах, самым буквальным образом голодают по целым месяцам н зимам. А внутреннее благоустройство наших городовъ? Как в нем многого не достает или - лучше сказать - как его совершенно никакого нет! Каким образом общественная благотворительность может оказать свою помощь крестьянам, так чтобы они вышли из нынешняго жалкого положения (разумеем большинство) и поднялись на некоторую степень благосостояния? Известно, что без собственного желания человека ничего невозможно сделать с человеком. Следовательно, главное и первое условие, которое требуется для достижения сейчас указанной цели, состоить в том, чтобы пробудить в самих крестьянах желание выйти из их нынешняго жалкого положенияе, разшатав их глубокую в сем отношении апатию, и вдохнуть в них охоту лучшей жизни, нежели какою они живуть, вместе с тем и энергию к достижению этой лучшей жизни. Для достижение цели нет и не можеть быть иного средства, как грамотность и соединенное с нею некоторое просвещение. Следовательно, первым и главным предметом попечений общественной благотворительности должно быть то, чтобы она, содействуя правительству, заботилась о возможно всеобщем распространении грамотности в народе, чрез основание и содержание школ по селам и деревням, где их нет. При этом весьма желательно, чтобы в сем случае общественная благотворительность стала ближе и настоящее к нуждам людей. Иной бы крестьянин и сознавал пользу грамотности и желал бы отдать сына в училище, да не имеет к тому возможности: он не в состоянии завести сыну одежи, в которой бы этот ходил в школу; прокармливая его кое-как из общего горшка, он не в состоянии доставлять ему отдельного содержание. Если существуют стипендии при университетах и других высших учебных заведениех, то почему бы не существовать своего рода и своих размеров стипендиям при сельских училищах, с тем, чтобы на них содержались дети наибеднейших крестьян? Кредит, т.е. возможность займа денег, считается необходимым условием для процветание городской, крупной и мелкой, промышленности. Но он столько же необходим и для поддержания и улучшения и сельской жизни. Крестьянин, если он не зажиточный, почти так же часто и так же периодически нуждается в деньгах, как и промышленник, не имеющий свободных и лишних капиталов. Эта нужда в деньгах при отсутствии мест и лиц, где бы и у кого бы занять их, на христианских условиях, отдает крестьян в вечную страшную кабалу кулаков, которые, ссужая деньги под будущие произведения крестьянского труда, посредством понижения цены на них, берут более чем жидовские проценты. Но и хорошо еще, где есть кулаки, а где их нет, там крестьянину часто приходится извертываться так, чтобы вести последнюю корову со двора. Между крестьянами есть люди, которые бы желали улучшить свой быт посредством приложения энергии и труда; но часто при этом вся беда в том, что не с чего начать, т.е. негде вэять того, с чего бы начать. Таким образом, основание деревенских ссудных касс или деревенских банков чрез пожертвование основных капиталов на них - вот другое дело общественной благотворительности, поставляющей своею задачею улучшение быта крестьян. Освобождение крестьян оть крепостной зависимости имело своим последствием то, что многих из них сделало малоземельными. Очень может быть, что эти многие не так многочисленны и что вообще все бедствие малоземелия не так ужасно, как хотят представлять дело иные; но во всяком случае факт не подлежит сомнению. Помогая правительству, как это и в обоих предшествующих случаях, общественная благотворительность должна проявлять себя тем, чтобы отчасти ссужать крестьянские общества деньгами для прикупки земли (где это представляется возможным), отчасти оказывать настоящее благодеяние этой прикупки. "Не тот только нищий, кто просит милостыню", говорит присловие, и оно всего более относится к крестьянам, между которыми так много нищих, не просящих милостыни, что если бы все они пошли просить, то навели бы совершенный ужас на подающих милостыню. Заботясь о поднятии благосостояния целого сословия общества, истинно христианская общественная благотворительность вместе с тем и прежде того или первее всего должна простирать свои попечение на отдельные, положительно бедствующие, его единицы. Для этой цели при приходских церквах должны быть учреждены попечительства о бедных, дабы через их посредство могла действовать христианская благотворительность. В городах, так же как и в деревнях, перед общественною благотворительностию два поприща: благотворить им, как таковым, т.е. как целым городам, и оказывать помощь отдельным бедствующим их жителям. Что требуется делать в последнем случае - само собою понятно; что касается до первого случая, то тут сферу благотворительности составляють: училища и ссудные кассы, как в деревнях, и затем все благоустройство городов.

О сейчас указанных видах и способах благотворения ближним горячо и настоятельно благовествовал отец Макарий приходившим к нему для духовных бесед богатым людям, стараясь пробуждать в них всеобъемлющее истинно человеческое и истиннохристианское чувство любви к ближним. Мы уже отчасти передавали выше, чем он доказывал своим слушателям необходимость и обязательность для богатых людей возможно широкой и неограниченной общественной благотворительности, т.е. он указывал на то, что все люди суть одинаковые дети Божии и все суть братья и что на богатых возложена Богом обязанность оказывать помощь бедным. Греховное себялюбие съузило в людях чувство родства до тесных пределов любви к отцу и матери и к своим родным детям. Но в душе человеческой лежит, хотя и было в ней глубоко погребено, вложенное в нее Богом чувство братства ко всем людям: это, живым, так сказать, погребенное в людях, святое чувство и старался пробуждать отец Макарий в своих слушателях. Человек, живущий только для себя с своей семьей, - представлял он им ,- сознает себя в этом мире как бы врагом всех, потому что из всех помышляет извлекать только пользу; заботясь только о себе, он - один против всех, и чувство, которое наполняет его душу, есть чувство одиночества среди людей и фальшивости положения между ними; напротив, человек, который поставляет одною из целей своей жизни благотворение ближним, живо чувствует себя их братом, и это чувство братства с людьми, дающее сознавать смысл жизни среди них, наполняет сердце человека блаженством, выше которого ничего нет, потому что Господь, который есть любовь, сотворил людей именно для блаженства братской любви. После кратковременной земной жизни,-напоминал отец Макарий своим слушателям, настанет смерть и за нею ответ перед Богом: как мы употребили полученные нами от Него дарования. Богатые, как избранные и доверенные приставники Его сокровищ, - получили от Него богатство, чтобы быть раздаятелями последнего между бедными. Кто был приставником верным, тот услышит после данного отчета оное вожделенное: "рабе благий и верный, вниди в радость Господа твоего"; но что услышит тот, кто был приставником неверным и врученное ему для раздаяние другим утаил только для самого себя? После краткой временной жизни настанет вечность и в царстве вечной Божией любви будет наслаждаться блаженством только тот, кто здесь, во время купли, как Писание называет эту жизнь, купит себе право на него любовию к ближним. Богатые, собирающие богатство только для себя, делают то, чтобы, отказывая в вечном блаженстве самим себе, оставлять временное благополучие своим детям и внукам. Но Бог обыкновенно разрушает их суетные советы - доставить пользование своим кровным: он не наделяет их хорошими детьми, так что нажитое ими с исключительными заботами о детях скоро неразумным образом проживается этими последними, Так проповедывал отец Макарий своим слушателям. Когда молва об его строгой монашеской жизни впервые начала разносить славу о нем и когда впервые начали посещать его искатели душеспасительных бесед, его проповедь о том, что долг истинного христианина, наделенного от Бога богатством, есть возможно щедрая и широкая общественная благотворительность, казалась странною и недоуменною его слушателям. Обычные речи, которые слышат богатые миряне от учителеных монахов относительно употребления их богатств, суть те, что нужно сделать вклад в монастырь на содержание братии, что нужно воздвигнугь или украсить в монастыре храм Божий. И вдругъ -монах, который не говорит ничего подобного! В объяснение недоумений отец Макарий говорил своим слушателям, что он отрекся от мира и ушел из него не с тою целью, чтобы искать от него богатств, восхищая эти последние у бедных и нуждающихся, живущих в миру, - что бедные и нуждающиеся миряне предпочтительнее монахов, которые, избрав исключительный путь жизни, дали нарочитый добровольный обет терпеть всякую скорбь и тесноту, - что без нужды строить или украшать церкви в монастырях значит ни что иное, как отнимать средства вспоможения у бедных и нуждающихся, которыми наполнен мир. Есть на славянском языке церковноучительная книга, переведенная с греческого, которая пользуется известностию у наших благочестивых книжных начетчиков; это - Пандекты Никона Черногорца, представляющие собою сбор выписок из святых отцов преимущественно относительно разных предметов нравоучения (общего и монашеского). Этою книгой и пользовался отец Макарий, чтобы отвечать на недоумение своих слушателей. Здесь есть, во-первых, нарочитое слово о том, "яко лучше есть нищим раздаяти имение своя, нежели приносити та к церквам и украшати их, и яко едина нужная приносити к церквам потребна есть, прочая же истощевати на убогие" , -во-вторых, здесь читается разсеянно и многое другое, чем мог отвечать отец Макарий на недоумение... Само собою понятно, что он не пользовался любовию некоторых из своих собратий - настоятелей монастырей. Между этими последними есть такие, которые не могут смотреть на богатого купца иначе как с непременною мыслию: а нельзя ли его сделать благотворителем обители, при чем, если есть все нужное в монастыре, предлагается сделать хотя что-либо, совершенно ненужное.

Какой успех имела проповедь отца Макария о христианской любви к ближним чрез выражение ее в общественной благотворительности, мы не можем сказать. Вероятно, не мог бы сказать этого и он сам, так как его слушатели не сообщали ему отчетов, в какой мере кто из них воспользовался его нравоучительными уроками. Но с полной уверениостию можно сказать, что если бы было у нас более отцов Макариев, то и общественная благотворительность получила бы у нас иные размеры, нежели какие она имеет, - что она более или менее приблизилась бы к той степени, на которой желательно и христиански мечтается ее видеть. Мысли наших богатых благочестивых людей были направлены и доселе остаются направленными так, чтобы видеть самое богоугодное дело в созидании, благоустроении и обогащении монастырей: и богатые благочестивые люди показали и доселе продолжают показывать в сем отношении великую ревность. Если бы и на поприще общественной благотворительности они показали себя тем же, то благосостояние нашего общества поднялось бы в весьма значительной степени.

Не знал отец Макарий, сколько благословил Бог его труды в дел проповедывания общественной христианской благотворительности. Но он прославлял Его всей своей душой и за тот одинь плод трудов, который Он дал приобрести ему в лице Василия Ивановича.

Ужасная болезнь привела Василия Ивановича к христианским мыслям о тщете человеческого богатства: сегодня считаешь свои миллионы, а завтра - жалкий полусумасшедший, которому непомогут никакие миллионы. И он поехал к отцу Макарию просить его молитв о себе, с твердою решимостью отдать Богу и до половины своего имение, во искупление своих грехов, за которые тяжко наказал его Господь.

Могий вместити, да вместит, - говорить Спаситель, приглашая людей избранных к делам и подвигам исключительным. С первой беседы с Василием Ивановичем и с первого, так сказать, на него взгляда отец Макарий увидел, что Господь послал ему человека, который есть могий вместить то, о чем в разсуждении поглощавшей все его помыслы общественной благотворительности он предавался горячим мечтам. Укрепив его в святой решимости принести Богу и до полъимение, отец Макарий со всею силою красноречия, сообщаемого убеждением, начал внушать ему, что наиболее угодное Богу состоить не в том, чтобы мы обогащали монастыри, чтобы мы воздвигали и украшали в них храмы, а в том, чтобы мы по возможности благотворили нашим мирским ближним, начиная с доставление хлеба неимеющим его и продолжая всем тем, что содействуеть улучшению жизни людей, .так, чтобы за жизнь люди прославляли Бога. "Ты родился в деревне, - говорил отец Макарий Василию Ивановичу, - облагодетельствуй эту деревню, в которой ты родился, а если можешь, то и весь приход, а если можешь, то и несколько соседних приходов; ты живешь в городе, - облагодетельствуй город: и тебя благословят и будут молиться о тебе многие люди, и тебя благословит Господь, которому жертва твоя будеть истинно угодна". Горячие речи отца Макария проникли в глубину сердца Василия Ивановича, и он, отказавшись оть мысли принести в жертву Богу полъимения через монастыри, до всей полноты одушевился новым для него учением о христианской общественной благотворительности.

Соединенные усердные молитвы учителя и ученика, глубокая вера в милосердие Божие, исполнявшая сердце первого и переливавшаяся в сердце и второго необыкновенное возбуждение и просветление духа, которое произвели в Василье Ивановиче уроки отца Макария, имели для него своим благодатным следствием то, что он исцелился и от постигшей его тяжкой болезни.

Днесь спасение дому сему бысть,-применял к себе Василий Иванович слова Спасителя, сказанные Закхею, разумея свою душу и тело, и разстался с отцом Макарием (после этого первого с ним свидания) с твердым намерением и усерднейшим желанием начать ту новую, истиино христианскую, жизнь, к которой призвал его Божий человек (каковым считал он отца Макария вместе со многими другими).

Решив употребить на дела общественного благотворения до половины своего состояния, Василий Иванович избрал районами своей деятельности, как это указал ему отец Макарий и как это указывали ему и его собственные чувства, округу своей родной деревни и город, в котором он жил.

Округу или волость деревни, в которой родился Василий Иванович, составляют, как одно целое в этнографически бытовом отношении, а вместе и в отношении административном, четыре прихода - его собственный приход и еще три соседние прихода. На эти четыре прихода и хотел простереть Василий Иванович свою благотворительность на месте своего рождение.

Относительно видов и способов благотворительности, отчасти руководствуясь своим разумом, отчасти советами и указаниями отца Макария, Василий Иванович начал ее в приходах, как это и надлежало, с самого важнейшего, каковое составляет для людей хлеб насущный. В деревнях, так же как в в городах, есть нищие, собственно так называемые, ходящие по миру, и есть люди бедные, не ходящие по миру, но настолько бедствующие, чтобы терпеть нужду в хлебе в самом необходимом постоянно или по временам. Христианское желание и мечту Василия Ивановича составляло то, чтобы в его приходах не было людей бедствующих относительно хлеба и с ним самого необходимого, - чтобы взять на свое содержание не только нищих, насколько кто из них нуждался в содержании, но чтобы оказывать в таком же размере помощь и всем бедствующим между крестьянами ненищим. В каждом из четырех приходов он учредил негласные и частные попечительства о бедных (дело было еще до правительственного предписание об учреждении этих попечительств), которые составлены были из местных священников и каждое из пяти, выбранных миром, стариков, надежных относительно честности, способности и усердия и изъявлявших собственную добровольную готовность послужить христианскому делу. Попечительства, собирая сведения обо всех нищих (которые, как таковые, разумеется, были более или менее известны) и обо всех бедствовавших и нуждавшихся в помощи крестьянах, получали от Василия Ивановича средства и должны были всем оказывать помощь, как это указывали членам попечительства их разсуждения и их христианская совесть. "Никто по крайней мере без хлеба и самого необходимого", - таково было искреннейшее желание Василья Ивановича относительно его четырех приходовъ!

В деревнях случаются совершенно безродные старики и старухи, которые, питаясь подаянием, вовсе не имеют, где приклонивть голову и бродят в миру, ночуя Христа ради, где ночь, где две. Для подобных безродных стариков и старух, которые могли быть в четырех приходах, Василий Иванович устроил при церкви своего родного села, как бы на гробах своих родителей, маленькую богадельню, которую поручил заведыванию приходского священника и церковного старосты.

Грамотность есть вещь совершенно необходимая для крестьян: это очень хорошо понимал Василий Иванович; об этом настоятельнейше говорил ему отец Макарий. Предмету самому важному Василий Иванович посвятил свои заботы с исключительною любовию. В одном из сел уже существовала казенная школа. Он завел школы в остальных трех селах и для всех четырех школ устроил отличные каменные дома с удобными квартирами для учителей и в двух школах, по местным условием, с помещениями для учеников: два села состояли не только из домов духовенства, но и из достаточного числа домов крестьянских, в которых учащиеся мальчики из деревень могли помещаться на квартиры; два же села состояли из домов одного духовенства, так что квартир для мальчиков не было. Крестьянин должен быть приучен смотреть на школу как на нечто столько же для него необходимое, сколько церковь, ибо помимо житейской нужды она столько же, сколько и церковь, необходима для него, как для христианина: в церковь он ходит молиться Богу, но какой он христианин и как знать ему веру, если вере он не научен в школе? Чтобы приучить крестьян смотреть на школы надлежащими глазами, чтобы заставить их видеть в них нечто столько же необходимое, сколько и церкви, нечто столько же неотъемлемо и неизбежно принадлежащее к их быту и нечто столько же, так сказать, священное, как последние, Василий Иванович и выстроил здание для школ великолепные (в относительном смысле деревенскомъ); он хотел, чтобы внешний вид школ, стоящих по близости церквей, располагал и приучал крестьян к должным о них мыслям. Придет, как позволительно надеяться, время, когда грамотность между нашими крестьянами станет совершенно всеобщею и когда школы будут не только по селам, но и во всех деревнях. Но время это, вероятно, еще очень далеко, а пока нужно еще заботиться, чтобы сельские школы не ограничивались десятками и пятками мальчиков, чтобы они были полны и чтобы эта полнота восходила до сотен учащихся. Усердно желая, чтобы было, по крайней мере, последнее и чтобы не было препятствий к тому со стороны помещения, Василий Иванович построил дома для школ возможно просторные. Подобно тому, как и отец Макарий в своей подмонастырной школе, Василий Иванович доставлял мальчикам беднейших крестьян, желавших отдавать детей своих в школы, полное или неполное содержание. В след за отцом Макарием Василий Иванович настоятельно желал, чтобы школы служили не только для житейской нужды крестьян, но и их христианского образование, чтобы они не только содействовали улучшению их материального быта, но и делали их несколько ведущими веру и воспитанными в нравственности христианами, каковыми должны быть все христиане. На этот конец он обратил свое особеннейшее внимание на законоучительство в школах. Известно, что наши батюшки, законоучащие в деревенских школах, отчасти по скудости вознагражденияе, отчасти вообще по недостатку наклонности относиться к своим обязанностям добросовестно, ведут дело законоучительства наибольшею частию до последней степени небрежно, едва-едва заглядывая в школы, так что мальчики выходят из них христианами, до крайней степени скудно наученнымн. Василий Иванович решительно желал, чтобы это было вовсе не так: назначив законоучителям достаточное вознаграждение, которое он соединил с вознаграждением и за пастырство, о чем сейчас ниже, он настоятельно требовал, чтобы они исполняли свои обязанности, которые лежали на них, как на пастырях и, само по себе, со всем усердием и чтобы успехи их учения в школах были главными. При школах Василий Иванович устроил небольшие общественноприходские библиотеки, снабдив их книгами церковноучительными и всеми книгами нецерковными, написанными для крестьян и вообще доступными их разумению и для них полезными.

При волостном правлении своих приходов Василий Иванович, с целию удовлетворения нужде крестьян в кредите, о чем мы говорили выше, учредил для приходов ссудную кассу, пожертвовав на нее основной достаточный капитал.

Мысли Василия Ивановича о приходских священниках, представляя собою воспроизведение мыслей отца Макария, были, так сказать, самые высокие. Приходский священник есть пастырь своих прихожан, он поставлен затем, чтобы научать их христианству, и потом постоянно заботиться, чтобы они оставались хорошими христианами. Но, очевидно, что эта цель нисколько не достигается только тем одним, что священник совершает для прихожан общественные службы, - поет им по воскресеньям и праздникам утрени и обедни и исправляет для них частные требы, каковы крещение, причащение больного и пр. Научать прихожан христианству священник должен, когда они мальчиками, - в школе (и по идее он должен бы научать не некоторых только, а решительно всех, и не мальчиков только, но и девочек, ибо по идее - решительно каждая душа христианская должна бы быть научена пастырем христианству!); но потом он постоянно должен учить их, постоянно подтверждая им христианскую нравственность посредством проповедей в церкви за богослужением и посредством своих учительных бесед, увещаний и наставлений во всякое время и при всяком случае. Чтобы священник в большей или меньшей мере был настоящим пастырем своих прихожан, конечно, недостаточно того, чтобы он имел возможность к этому, но необходимо, чтобы он имел к этому охоту и желание; но, наоборот, и при невозможности нельзя требовать от человека охоты и желания. В нашей стороне, где находятся села Василия Ивановича, священники сами занимаются землепашеством, обрабатывая церковную землю совершенно на подобие крестьян и совершенно наравне с сими последними. От священника-землепашца невозможно требовать, чтобы он был сколько-нибудь настоящим пастырем-учителем. После 5-6 лет крестьянской жизни семинарист, приготовлявшийся к пастырству лет 12 или более, до такой степени тупеет и деревенеет, что не только разум отказывается сочинять что-нибудь и учительно беседовать, но даже и рука разучается писать. Заботы о хозяйстве, которое в полном своем виде слагается из безчисленных мелочей, до того поглощают священника, что большую часть года он так же мечется, как и крестьянин, и что единственное, чем он может заявить свое пастырство своему пасомому при встрече с ним, это-чтобы в торопях преподать ему свое пастырское благословение. Василий Иванович очень хорошо понимал это. Так как было усерднейшим его желанием видеть в свящеиниках своих приходов некоторое подобие истинных пастырей, то, чтобы избавить их от невозможности быть таковыми, он предложил им отказаться от земледелия, назначив им, вместе с вознаграждением за учение в школах, очень щедрое вознаграждение за те выгоды, которые они теряли, отказываясь от земледелия. Что касается до исполнение самой обязанности учительства, то, разумеется, в этом случае не мог быть заключен с священниками обстоятельный контракт, так как дело не подлежит точному определению; но во всяком случае они обязывались к тому, чтобы сказывать поучение за каждым воскресным и праздничным богослужением и от них строго требовалось по крайней мере, чтобы их поведение не служило предметом соблазна для прихожан.

Крестьяне приходов, составлявших предмет попечений Василья Ивановича, не принадлежали к числу малоземельных, так что в сем отношении он не имел нужды оказывать им свою помощь или делать для них жертвы. Но ему мечталось поднять у крестьян земледелие и вообще прибыльность хозяйств чрез распространение между ними лучших и ускоряющих работы земледельческих орудий, насколько они могут быть доступны крестьянам, чрез доставление хороших семян, чрез распространение между ними лучшего домашнего скота, через введение между ними таких примыкающих к земледелию побочных занятий, как сыроварение, мелкое винокурение (при устройстве в последнем случае заводов, как в первом заведений товариществами на артельных или складчинных началах). Для этой цели в пределах своего родного прихода он устроил на приобретенной у крестьян земле маленькую, как бы образцовую, ферму, которая бы, служа ему для приездов на родину, служила и сейчас указанной полезной цели по отношению к крестьянам.

Пожары, как известно, составляют величайшее бедствие наших деревянносоломенных деревень. Ожидая вместе с другими, болеющими о крестьянах, людьми, чтобы были придуманы радикальные средства к отвращению бедствия, Василий Иваиович мог сделать только то, что снабдил села дюжиной хороших пожарных труб.

Отсутствие врачебной помощи составляет другого рода бедствие деревенской жизни, - бедствие, которое, к счастью, самими деревенскими жителями не чувствуется в такой степени, в какой оно чувствуется городским жителем, случайно попавшим в село и там внезапно заболевшим. Василий Иванович позаботился доставить своим селам эту врачебную помощь. На четыре села он нанял одного доктора и в каждом из сел содержал по фельдшеру с аптекой (приготовив первых таким образом, что деревенских мальчиков посылал учиться в фельдшерскую школу).

Ежегодные траты Василья Ивановича на благотворение селам в указанных нами видах простирались тысяч до десяти рублей. При самом приступе к благотворением его мыслию было не то, чтобы благотворить только при своей жизни, но то, чтобы все, как будеть заведено им, оставалось навсегда. Поэтому он внес в банки на вечные времена капитал, проценты с которого доставляли бы потребную сумму.

Для своего Красногорья Василий Иванович сделал так много добра, что стыд и позор будет городу, если когда-нибудь забудется в нем имя его благодетеля.

Здесь ов начал с того же, что и в селах, - с нищих и голодающих без нищенства. При приходских церквах он учредил попечительства о бедных и доставлял здесь содержание нищим и помощь бедствующим так же, как и выше, обезпечив вечность этой помощи, так же, как и там, взносом в банки капитала, который бы давал проценты, равные средней сумме его собственных ежегодных трат на сей предметь. Затем он построил отличные здание для существовавших в городе учебных заведений - для мужской и женской прогимназий и для городского училища, из коих при мужской прогимназии учредил общественную библиотеку. К этим существовавшим учебным заведениям, заботясь о возможно большем распространении грамотности и христианского образования в низшем мещанстве, он присоединил еще два - именно приходские училища при двух из городских церквей, которые содержал на свой счет и которых содержание на будущее время обезпечил капнталом. Он учредил городской общественный банк, пожертвовав для него весьма зпачительный капитал. Построил больницу и богадельню, дав им такие размеры и обезпечив их таким образом, чтобы в них принимаемы были больные и убогие не только из самого города, но и из окрестных деревень. Он построил отличный дом для городской думы с полицией и пожарным обозом, который для уездного города завел образцовый. Он прекрасно вымостил весь город и завел в нем настоящее и хорошее уличное освещение, которое дотоле состояло из фонарей 10-15 на весь город. Наконец, он устроил в городе водопровод. Красногорье стоит на берегу большой реки и в воде не нуждается. Но, во-первых, берег, на котором стоить город, очень крут и высок, вследствие чего спуск к реке очень труден, во-вторых, город очень широко раскинулся, так что из значительной части его езда и ходьба за водой очень далека: Василий Иванович устроил водопровод и от него четыре бассейна в разных частях города, так, чтобы до воды стало близко всем. На освещение и содержание водопровода имела быть употребляема часть прибылей банка.

Вместе и одновременно с благотворительностью общественной шла у Василья Ивановича благотворительность частная. Как бы ни была широка общественная благотворительность, она, разумеется, вовсе не может претендовать на то, чтобы захватить все нужды людские: всегда остаются многие отдельные люди, которые имеют свои исключительные нужды, требующие исключительной, нарочитой им, благотворительности. Поэтому истинный христианский благотворитель должен благотворить, так сказать, обеими руками: одной - обществу, как целому, другой - отдельным людям. Таков именно и был Василий Иванович. И в частной благотворительностн он с таким же христианским усердием стремился к тому, чтобы его благословляли люди, сколько и в благотворительности общественной. По множеству своих фабричноторговых дел не имея возможности принимать и выслушивать всех просителей сам лично, он поручил отдел этой благотворительности одному из своих прикащиков, старичку лет 60ти, который, не постригаясь в монахи, провел свою жизнь строже всякого монаха, монахом, так что не вступал и в брак, и который, отличаясь глубокой набожностию, принял возложенное на него Василием Ивановичем поручение со всею готовностию послужить им Богу. Не было людей плачущих, которых слезы не хотел бы осушить Василий Иванович чрез своего доверенного; не было людей в малом или во многом истинно нуждавшихся, которым бы не хотел он оказать возможной помощи.

Обычная благотворительность у Василья Ивановича, общественная и частная, изливалась на его город с округой и на его родную волость, но в случаях исключительных она простиралась на всю губернию: если случались общественные бедствия пожары, голод, - то он или благотворил единично или становился во главе благотворителей.

Вышед сам в люди из мужиков, Василий Иванович усердно помогал искать и добиваться счастья всем, кто имел к тому охоту и энергию, и несчастную мысль, что ему или его детям будет тесно в этом мире с другими, он старался прогнать от себя как можно далее.

Наконец, должно сказать, что фабрики Василья Ивановича, на которых работало и служило множество народу, представляли своего рода благотворительные заведения: не только со всеми и во всем было поступаемо с совершенной честностью, но христианский гуманизм со всеми и во всем доведен был до высокой степени.

Таков был Василий Иванович, ученик блаженного отца Макария!

Пишущий эти строки зазнал Василья Ивановича в последние годы его жизни, когда он был уже семидесятилетним стариком. Истинно умилительно было смотреть на этого Божия старца, который, прославляя Создателя, жил в великом довольстве, но которому не завидовала и которого не проклинала ни одна душа, - которого благословляли все от малого и до великого, от бедного и до богатого и который был среди всех настоящим отцом.

О своем дорогом учителе отце Макарии, которого Василий Иванович проводил на тот свет задолго до себя, он вспоминал не иначе, как со слезами на глазах. "Господь послал меня к нему, - говорил он в глубоком волнении и дрожащим голосом, - он наставил меня тому, чтобы я старался в моих ближних видеть своих братьев, а не чужих и не своих врагов".

Своих детей, которых у Василья Ивановича было четыре сына, он настоятельно увещевал последовать в благотворениях его примеру. "Я начал с ничего, - говорил он детям, -и Господь благословил меня всем тем, что видите; каждый из вас начнет со многого, и если вы заxотите быть достойными Его милостей, Он благословит вас сторицею".

День похорон Василья Ивановича был истинным днем плача во всемь Израиле: плакал по нем весь город, плакали по нем его села, плакало по нем все множество им облагодетельствованных (Он положен был в подпольном склеп своей приходской городской церкви, которую, равно как и церковь своего родного села, благолепно украсил).

Вспоминая Василья Ивавовича, невольно вспоминаешь отца Макария, с которым они составляли нераздельную двоицу. А, вспоминая обоих, невольно молишься Богу: подай нам, Господи, поболее таких людей!

Голубинский Е.Е. О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913

Карта сайта

Rambler's Top100