Оглавление

Часть первая

Таинство поставления

Глава 1.

Общие понятия о таинстве поставления.

В первоначальной церкви, помимо общего для всех членов Церкви царственно-священического служения, существовали особые служения, которые исполнялись не всеми, а только отдельными членами Церкви. Если особые служения исполнялись только некоторыми, то это означает и то, что не все члены могли их исполнять, и то, что они не могли исполняться сегодня одним, а завтра другим. Говоря о гностических сектах, Тертуллиан с возмущением замечал: "У них сегодня один епископ, а завтра другой; сегодня диакон, а завтра уже чтец; сегодня пресвитер, а завтра мирянин"[1]. Такого положения в Церкви не могло быть, и его не было ни в один период ее жизни, начиная с апостольского. Церковь должна точно знать, кто исполняет в ней то или иное служение, а потому все лица, исполняющие в ней служения, должны быть ею поставлены.

В Церкви жизнь, деятельность и служения возможны только на основе благодатных даров, которые сообщаются в Церкви. Только лица, получившие благодатные дары, могут исполнять в Церкви служения. Поэтому поставление в Церкви на служения не является назначением или определением, а благодатным актом, в котором Богом ниспосылаются дары Духа для служения в Церкви. Поставление не является назначением еще потому, что дары Духа ниспосылаются Богом на того, кого сам Бог предназначает и призывает к служению: "и иных Бог поставил в Церкви..." (1 Кор. 12 28). Дух дышит в Церкви, и в Церкви преподаются Его дары, и в Церкви совершаются служения. Сам Бог поставляет на особые служения, но поставляет в Церкви и для Церкви, а потому Церковь участвует в этих поставлениях. Ее участие может быть разным — в зависимости от служений, на которые происходят поставления. Какова бы ни была степень этого участия, не может быть поставления на служения в Церкви помимо ее и без ее участия.

Среди разнообразных служений, которые имелись в первоначальной церкви, существовали и существуют и по ныне служения, которые не должны прекращаться в Церкви. Забота об этих служениях, согласно воле Божией, лежала на местных церквах. Это служения епископов, пресвитеров и диаконов. Каждая местная церковь сама заботилась о том, чтобы она не оставалась без них, а особенно без служения епископа без которого церковь не может существовать. После смерти одних поставлялись другие лица, и служение епископа непрерывно сохраняется в Церкви с апостольского времени.

Забота Церкви в поставлении епископов заключалась в том, что она избирала на это служение тех, кто был предназначен Богом; она испрашивала дары Духа в молитве и в возложении рук на того, кому испрашивались дары, и она свидетельствовала о том, что дары Духа ниспосланы Богом на того, кто поставляется. Таковы три момента таинства поставления. Мы их находим с самого начала существования Церкви[2]. Из апостольского времени мы не имеем описания поставления, но тем не менее некоторые указания, которые мы находим в письменности того времени, достаточно ясно свидетельствуют об этих моментах поставления. "И угодно было это предложение (т.е. предложение Петра) всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа, и Филиппа... их поставили пред апостолами; и сии, помолившись, возложили на них руки" (Деян. 6, 5-6). Если не считать избрания Матфия на место Иуды, то это первое поставление в Церкви. "Семь" были поставлены с согласия собрания апостолами, которые возложили на них руки с молитвой. Так действовали апостолы не только в Иерусалимской церкви. Так действовал и Павел в основанных им церквах. "Рукоположив же им пресвитеров к каждой церкви, они (т.е. Варнава и Павел) помолились с постом и предали их Господу, в которого уверовали" (Деян. 14, 23).

К этим свидетельствам надо прибавить указание Климента Римского. По его словам, апостолы, поставляя епископов, заповедовали, чтобы после смерти поставленных ими, другие вступили на их место с благоволения всей церкви (suneudokhsashj thj ekklhsiaj)[3]. Это благоволение может означать как то, что они избирались всей церковью, так и то что, церковь свидетельствовала о том, что Бог даровал им дары Духа для их служения.

Прежде чем перейти к исследованию трех моментов таинства, необходимо установить значение терминов, которыми обозначалось таинство поставления и его разные моменты. Этот вопрос имеет тем большее значение, что мы наследовали ряд терминов, которые в настоящее время не вполне имеют то значение, которое они имели в Древней Церкви. Это вполне естественный процесс, но о нем не следует забывать, а особенно не следует переносить в прошлое того, чего в нем не было. Кроме того, надо иметь в виду, что на Западе, когда сформировался клир, появляется некоторое различие между поставлением епископов, пресвитеров и прочих клириков, что оказало влияние на практику Восточной Церкви.

Глава 2. Хиротония и хирофесия.

1. В собственном смысле первый момент таинства поставления была ceirotonia (от ceir - рука и teinw — тянуть, протягивать), т.е. избрание лиц, поставляемых на служение. Это избрание, независимо от его формы, совершалось ради поставлення, а потому за ним непосредственно следовали остальные моменты поставления. Поэтому термин ceirotonia, указывая непосредственно на момент избрания, обхватывал все таинство поставлення. В таком смысле мы встречаем его уже в приведенном выше свидетельстве Деяний (14, 23). Лука имел в виду не только избрание, но и рукоположение и свидетельство Церкви о поставлении пресвитеров. Здесь глагол ceirotonew имеет более широкое значение, обозначая весь акт поставления. В том же смысле ceirotonew употребляется в "Учении 12-ти апостолов": "ceirotonhsate oun eautoij toij episkopouj kakai kai diakonouj"[4], но с ударением на его непосредственный смысл избрания. Составитель "Учения" желал подчеркнуть, что епископы и диаконы избираются местной церковью. Было бы искажением мысли составителя "Учения" исчерпывать значение термина ceirotonew его непосредственным смыслом. Он, конечно, не мог считать, что избрание епископов и диаконов исчерпывает все поставление. За избранием следовало руковозложение и свидетельство местной церкви, которая совершает поставление.

Из более поздних свидетельств об употреблении термина ceirotonew я приведу известное 1-е Апостольское правило: "Епископа да поставляют (ceirotoneisqw) двое или трое епископов". Думая, вероятно, главным образом об избрании епископов составитель Апостольских правил не исключал, во всяком случае, второго момента поставления, т.е. руковозложения. Последующее церковное сознание восприняло 1-е Апостольское правило, как относящееся исключительно ко второму моменту, а именно к священнодействию, точнее к руковозложению. Такое узкое понимание смысла 1-го Апостольского правила не соответствует мысли его составителя[5]. Это вполне ясно следует из 2-го Апостольского правила, в котором говорится: "Пресвитера и диакона, и прочих причетников да поставляет (ceirotoneisqw) один епископ". Это означает, что избрание пресвитеров, диаконов и прочих клириков составитель Апостольских правил усваивает, власти одного епископа. Когда Вальсамон в толковании этого правила указывает, что пресвитеров, диаконов и прочих клириков не избирал народ, то это не вполне точно, т.к. пресвитеры, согласно "Апостольскому преданию" Ипполита Римского, избирались так же, как и епископы. Вероятно, в конце IV или в начале V века были некоторые колебания, каким образом избирать пресвитеров и прочих клириков. Этими колебаниями объясняется составление двух первых Апостольских правил, из которых одно говорит о порядке избрания епископов, а другое — пресвитеров и прочих клириков. Однако, естественно, что, согласно 2-му правилу, епископ не только избирал пресвитеров и прочих клириков, но и сам. их рукополагал.

Второй момент поставления составляет священнодействие. На Востоке, при поставлении во все степени клира в него входило, как входит и в настоящее время, руковозложение (ciroqesia) как существенный его элемент. Хирофесия сопровождалась молитвой о ниспослании даров Духа. В силу этого ciroqesia стала обозначать священнодействие таинства поставления[6]. В дальнейшем значение этого термина расширилось: он употреблялся иногда для обозначения всего таинства поставления, т.к. хирофесия предполагала хиротонию в узком ее значении, подобно тому, как хиротония в широком смысле обязательно включала в себя хирофесию. Поэтому один термин мог употребляться вместо другого для обозначения всего таинства поставления.

На Востоке, по-видимому, если не с самого начала, то очень рано, хирофесия в священнодействии поставления стала признаком служения священства. Поставленными на священство считались те, над которыми была совершена хирофесия, т.е. руковозложение с молитвой о ниспослании даров Духа для служения. Хирофесия входила в поставление не только епископов, пресвитеров и диаконов, но и чтецов и иподиаконов, во всяком случае в конце IV или в начале V века, согласно свидетельству "Апостольских постановлений". На этом основании мы можем считать, что весь клир на Востоке являлся облеченным служением священства, но, конечно, в разных степенях. Мы уже знаем, что иподиаконы в Византии долгое время причислялись к священнослужителям, а не к церковнослужителям. Что касается чтеца, то он рассматривался, как носитель первой, самой низшей степени священства[7]. На Западе, в первой половине III века, как свидетельствует "Апостольское предание" Ипполита Римского, руковозложение входило только в поставление епископа, пресвитера и диакона. Чтец и иподиакон, по Ипполиту, поставлялись без руковозложения. Они, как и остальные низшие члены клира, никогда на Западе не рассматривались как носители степени священства.

2. Современное православное догматическое богословие отличает хиротонию от хирофесии. Тогда как первая рассматривается как таинство священства, сообщающее особые благодатные дары, вторая, по словам архиепископа Вениамина, является простой "церемонией, не делающей чина чтеца и иподиакона чином священства"[8]. В силу этого возложение рук (ciroqesia), бываемое при поставлении чтеца, является почти что незначащим актом, а все ударение переносится на благословение, через которое совершается "производство" в чтеца или иподиакона[9]. Следовательно хиротония есть таинство, а хирофесия — обряд, не сообщающий никаких даров. Само по себе такого рода понимание возложения рук допустимо, т.к. оно может иметь действительно разный смысл. Дело не в том, как истолковать возложение рук, а в том, что такого рода терминологическое различие между хиротонией и хирофесией не существовало в Древней и в Византийской Церкви. Все попытки доказать, что это различие уже существовало в соборный период, являются неудачными. Простое исследование употребления этих терминов в церковных канонах не в состоянии установить это различие в желаемом для современной догматики смысле. В соборных постановлениях не только говорится о хиротонии епископа, пресвитера и диакона, но говорится и о хиротонии иподиакона и чтеца. В тех же соборных правилах говорится о хирофесии епископа. Во всяком случае, соборные постановления не дают основания считать, что термин "хиротония" прилагался к священнодействию поставлення трех высших степей священства, а термин хирофесия — к священнодействию поставления низших клириков. Если в Византии в XII веке предпочитали говорить о хиротониях епископа, пресвитера и диакона, то из этого не следует, что термин "хирофесия" употреблялся исключительно для обозначения поставления низших клириков. Не только в XII, но и в XV веке все клирики считались рукоположенными[10]. Хирофесия входила, как и в настоящее время, в священнодействие поставления всех клириков. Школьная догматика, отличая хиротонию от хирофесии, делает свою обычную ошибку, перенося в прошлое то, что существует в настоящее время. Еали в поставлениях чтеца и иподиакона руковозложение является простой "церемонией", то непонятно, почему для обозначения этих поставлений выбирается термин, который подчеркивает значение руковозложения.

Утверждая, что хиротония является таинством, а хирофесия — обрядом, современное школьное богословие как будто тем самым признает, что служения чтеца и иподиакона являются безблагодатными или, во всяком случае, такими служениями, для исполнения которых не испрашиваются особые благодатные дары. Такого рода учение находится в явном противоречии с учением Древней Церкви, согласно которому каждое церковное служение предполагает особые дары Духа. Более того, оно не соответствует тому, что содержало церковное византийское сознание даже в более позднюю эпоху. Византийское богословие не рассматривало "благословение", даваемое чтецам и иподиаконам, как простой обряд, т.к. благословение, или запечатление, всегда включало в себя хирофесию, которая продолжала быть знаком поставления на служение священства. Еще менее византийское богословие склонно было считать поставление чтецов и иподиаконов "производством", как учит современное богословие, т.к. "производство" существовало отдельно от поставления членов клира.

3. "Аще который епископ за деньги учинит рукоположение (cirotonian) и непродаваемую благодать обратит в продажу, и за деньги поставит (ceirotonhsoi) епископа, или хорепископа, или пресвитера, или диакона, или иного коего из числящихся в клире, или произведет (proballoito) за деньги во эконома, или экдика, или парамонария, или вообще, в какую-либо церковную должность (h olwj tina tou kanonoj) ради гнусного своего прибытка, да будет подвержен лишению собственного степени"[11]. Это правило Халкидонского собора важно для нас в двух отношениях. Прежде всего оно указывает, что в V веке не только пресвитер, епископ и диакон считались хиротонисанными, но все члены клира без исключения. Во-вторых, оно указывает на то, что зачисление в "канон" совершалось через "probolh". Этот термин означал выдвижение или назначение на особое место, с которым были связаны определенные действия или деятельность, или определенный образ жизни. Эта " probolh" была церковным актом, включающим в себя некоторое священнодействие, в котором, однако, не испрашивалось особых даров Духа для священства. Поэтому оно не было таинством, каким были все остальные хиротонии. Это выдвижение некоторых лиц могло иметь место не только вне клира, но и в самом клире. В эпоху Халкидонского собора экономами и эндиками были пресвитеры или диаконы. Их "выдвижение" на этого рода служение означало, что один из пресвитеров или диаконов ставился среди остальных пресвитеров и диаконов в такое положение, с которым была связана совершенно определенная деятельность. Пресвитер, сделанный экономом или экдиком не переставал быть пресвитером, а потому, при его "выдвижении" не было необходимости испрашивать особые дары Духа для священства. Подобным же образом лица, зачисляемые в "канон", ставились среди остальных членов церкви в особое положение, связанное с некоторого рода действиями. В силу этой своей деятельности или в силу особого образа жизни они причислялись к "канону", но не становились клириками. Когда понятие "канона" исчезло, то производимые на церковные должности, оказались, если они были мирянами до вступления в "канон", вне каких-либо групп, в частности вне клира, т.к. они к нему и не принадлежали. Они стали рассматриваться как простые миряне, имеющие некоторые церковные должности"[12].

4. Современное учение о хирофесии как о церковном обряде, не сообщающем благодатных даров священства, до некоторой степени соответствует византийскому учению о "probolai" как выдвижению или назначению на служение. Из этого следует, что с точки зрения учения о хирофесии чтец и иподиакон собственно являются мирянами, получившими назначение на церковную должность. Результатом этого было обесценение самой "ceiroqesia" в поставлениях чтеца и иподиакона: хирофесия потеряла свое подлинное значение. Поэтому стало необходимым различать руковозложение в таинстве священства от руковозложения в обряде поставления чтецов и иподиаконов. Это привело к тому, что терминам хиротония и хирофесия было придано новое значение. Изменение содержания терминов не сопровождалось изменением чинопоследований поставлений чтеца и иподиакона. В то время, как школьное богословие "производит" чтецов и иподиаконов, литургическое богословие поставляет их через возложение рук и молитву, в которой испрашиваются дары Духа.

Таким образом, вступление в клир, начиная с чтеца, совершается в Православной Церкви через таинство поставления. Однако это не означает, что не существует различия между поставлениями в разные степени клира. Поставление в каждую степень имеет свои особенности. Кроме того — и это для нас сейчас наиболее существенно— существует различие между поставлениями в высшие степени священства и поставлениями низших клириков, или, согласно современной терминологии, между поставлениями священнослужителей и церковнослужителей. Это различие установилось уже в Византии и оно заключалось в том, что священнослужители, как исполняющие свое служение в алтаре, поставляются в алтаре, а церковнослужители (сейчас — чтецы и иподиаконы), как исполняющие служение вне алтаря, поставляются также вне алтаря. В современной литургической практике это различие не вполне соблюдается, т.к. иподиакон хотя поставляется и вне алтаря, должен исполнять свое служение в алтаре. Это объясняется тем, что в Византии иподиакон состоял в числе священнослужителей, а затем был причислен к церковнослужителям.

Глава 3. Избрание как первый момент таинства поставления.