Оглавление

Гл. V. "Предстоятели в Господе". III.

V.

«ПРЕДСТОЯТЕЛИ В ГОСПОДЕ» 

IV. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СМЫСЛ ТЕРМИНОВ
«ПРЕСВИТЕР» И «ЕПИСКОП»

1. Существование различных терминов для обозначения служения предстоятельства является вполне естественным и законным для того времени, когда складывались основы церковного устройства. Такого рода терминологическую неустойчивость мы находим даже относительно наименования членов Церкви. Новозаветные писания дают нам целый ряд наименований для них: возлюбленные, святые, призванные святые, освященные во Христе, святые и верные братья во Христе, ученики и, наконец, христиане. Все эти термины являются синонимами в том смысле, что обозначают одних и тех же лиц, но тем не менее каждое из них подчеркивает и выражает некоторую сторону состояния в Церкви.

Наименование предстоятелей пастырями не вызывает никаких недоумений и не ставит никаких трудных вопросов. Пастырство составляет содержание служения предстоятельства, как служения управления, и указывает на характер самого управления в Церкви. Термин «игумены» выражает ту же идею, что и термины пресвитер и епископ соединяя в себе понятие пастырства с понятием предстоятельства. Обозначая одних и тех же лиц, имевших одно и то же служение, раскрывают ли термины пресвитер и епископ содержание служения предстоятельства? Или появление этих терминов объясняется исключительно тем, что они употреблялись в разных церквах? Конечно, можно сделать предположение, что термин «пресвитер» употреблялся в церквах, в которых преобладали христиане из Иудеев, тогда как термин «епископ» был принят христианами из язычников[43]. Это предположение могло бы иметь некоторую долю вероятности, если бы мы были вполне уверены, что термин пресвитер возник в палестинских церквах, но именно этой уверенности у нас нет. К тому же надо заметить, что не существовало точного разграничения между церквами, состоящими из иудеев, и из язычников. Соотношение между иудеями и язычниками в церквах, основанных ап. Павлом, определить точно невозможно. Очень рискованно идти в этом направлении настолько далеко, чтобы утверждать, что термин «епископ» появился впервые в Филиппах, где еврейская колония была очень немногочисленной, а потому ядро первоначальной церкви составлено было из язычников[44]. Если даже последнее предположение правильно, на что нет бесспорных доказательств, то это еще не может служить доказательством того, что родиной термина «епископ» были Филиппы. Вряд ли сами Филиппийцы рискнули бы ввести у себя новый термин «епископ», несуществовавший в других церквах. Церковь в Филиппах была основана ап. Павлом, а потому инициатива в этом отношении могла принадлежать только самому ап. Павлу, а последний мог вводить его в употребление и в других церквах, основанных им раньше церкви в Филиппах.

С другой стороны, как мы видели, ап. Павел, если не считать послания к Филиппийцам — пастырские послания стоят особняком - не употребляет в своих посланиях ни термина «епископ», ни термина «пресвитер», но тот и другой термин несомненно были ему известны, как показывает его речь к ефесским пресвитерам[45]. Лука, главным образом, употребляет термин «пресвитер», но сам же приводит термин «епископ» в той же речи ап. Павла. Поэтому разрешить и на этом пути вопрос о месте возникновения терминов «епископ» и «пресвитер» не представляется возможным. Можно только отметить с той или иной вероятностью, что термин «пресвитер» был гораздо более распространенным в первоначальной церкви, чем термин «епископ», но это почти ничего не дает для решения указанной выше проблемы.

Что касается вопроса, раскрывает ли термин «пресвитер» содержание служения предстоятельства, то он может быть разрешен только частично. В термине «пресвитер» не было ничего специфически христианского. Совет старейшин был наиболее распространенной формой общинного управления в древнем мире. Ко времени возникновения христианства совет старейшин стоял во главе каждой иудейской общины. В палестинских общинах члены этого совета носили наименование «Zeqenim», но у иудеев диаспоры, повидимому, члены совета, только в исключительных случаях носили наименование «presbuteroi»[46]. Присвоение наименовании пресвитеры предстоятелям церквей нельзя считать механическим воспроизведением еврейского института «Zeqenim». Скорее это присвоение диктовалось общими условиями древнего мира. В каждой местной церкви существовало разделение ее членов на молодых и более старых, как по возрасту, так и по времени вступления в церковь. По своему положению старейшие члены, « presbutai » (Титу 2,2) или «presbuteroi»(I Тим. 5,1), не имея никакого особого служения, пользовались естественно большим авторитетом, чем молодые члены церкви, и, конечно большим почетом. Но, конечно, было бы преувеличением говорить о некой «харизме старости» в первоначальной церкви[47]. Само по себе наименование «старец» было почетным: «по любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец (presbuthj) теперь и узник Иисуса Христа» (Фил. 1,9). Здесь «старец» означает только возраст ап. Павла, который даже поэтому только может рассчитывать на уважение и на исполнение своей просьбы. Тем же наименованием обозначает себя и ап. Иоанн в двух своих посланиях: «старец избранной госпоже и детям ее...» (II Ин. 1,1), «старец возлюбленному Гайю, которого я люблю по истине» (III Ин. 1,1). Как старейшие члены, они занимали почетные места в Евхаристическом собрании, что в свою очередь еще больше увеличивало их почетное положение в церкви. Они были в широком смысле  «prwtokaqedritai»[48]. Из них, как старейших по возрасту и старейших по пребыванию Церкви, поставлялись предстоятели. Климент Римский свидетельствует, что апостолы, проповедуя по странам и городам, поставляли начатки верующих в епископы и диаконы[49]. Будучи поставлены в предстоятеля, они не переставали быть пресвитерами, т. е. старейшими членами местной церкви. Они не теряли своего прежнего наименования, т. к. их служение не могло лишить их прежнего положения в церкви и отделить их от остальных старейших членов, как оно не отделяло их от числа всех прочих членов церкви. Они занимали места среди старейших членов, но впереди всех, как предстоятели всей местной церкви. Поэтому они были в особом смысле «prwtokaqedritai». В силу этого в первое время наименование «пресвитеры» включало в себя не только предстоятелей церквей, но и старейших их членов. Когда появлялась нужда более точно специализировать термин, то либо употреблялись другие термины, либо к термину «пресвитер» прибавлялось «kaqetamenoi»[50]. Термин «presbuteroi kaqetamenoi» не мог подать повода ни к каким недоразумениям, т. к. поставленный пресвитер был только предстоятелем церкви. Совершенно аналогичное явление мы наблюдаем относительно термина «епископ». Когда епископы выделились из числа пресвитеров, как имеющие специальное служение, они продолжали некоторое время именоваться пресвитерами, но для отличия их от остальных пресвитеров, когда в этом была нужда, к общему наименованию «пресвитеры» прибавлялось указание на их апостольское преемство. С течением времени термин «пресвитер» точно специализировался и стал обозначать только лиц имеющих служение предстооятельства, а затем, когда появилось особое служение епископов, то только лиц, имеющих вторую степень священства. В этом своем значении термин «пресвитер» точно обозначает служение лиц, носящих это наименование.

2. Гораздо больше трудностей вызывает термин «епископ». Его филологический анализ, а также смысловой, почти ничего не дает для определения христианского содержания этого термина. Он был обычным термином в древнем мире и обозначал лиц, имеющих очень разнообразные служения в греческих общинах. Он часто употребляется и в LXX также для обозначения разнообразных лиц. Попытки построить гипотезу происхождения епископата на основании того или другого нехристианского значения термина «епископ» очень рискованны и могут привести к явным недоразумениям в роде гипотезы Hutch'а[51]. Несомненно одно, что среди разных значений термина «епископ» было такое, которое позволяло прилагать этот термин ко Христу: «Вы были, как овцы блуждающие (не имея пастыря); но ныне возвратились к Пастырю и Епископу душ ваших» (I Пе. 2,25)[52]. Христос есть Пастырь Своим овцам в Своей Церкви. Вместе с тем Он есть Епископ Своих овец. Вполне допустимо, что здесь наименование «епископ» является синонимом наименования «пастырь», но это предположение не исключает того, что наименование «епископ» служит распространением понятия пастырства, обозначая более отчетливо одну из сторон пастырской деятельности. Единственное значение слова «епископ» в приведенном выше тексте может быть только первоначальное: блюститель или хранитель. Пастырство является, как мы указывали, не только водительством стада, но и заботой о каждом члене стада, вверенного водительству пастыря. «Потерявшуюся отыщу, и угнанную возвращу, и пораненную перевяжу, и больную укреплю, а разжиревшую и буйную истреблю; буду пасти их по правде» — говорит божественный Пастырь у Иезекииля (34,16). Как Пастырь, Христос блюдет и охраняет Своих овец, а потому Он епископ Своих овец. Охранение и забота, как функция пастырства, настолько значительна в пастырстве, что может быть выделена из его понятия  и обозначена особым именем[53]. Епископ есть пастырь исполняющий в полноте служение, ему порученное, а пастырь есть епископ, т. к. не может быть пастыря, который бы не заботился о своих овцах. В сказании об ап. Иоанне, сохраненном Климентом Александрийским, говорится, что Иоанн вверил пресвитеру «церкви одного юношу. Пресвитер, взяв вверенного себе юношу домой, питал его, содержал, блюл, и наконец — просветил крещением. Но затем он уже ослабил заботливость и наблюдение над ним; потому что сообщил ему совершенного храиителя - печать Господню, Воспользовавшись ранним послаблением, юноша попал в общество ленивых, развратных и привыкших ко всякому злу сверстников. Они сперва увлекли его к роскошным обедам, потом уводили с собою, отправляясь ночью на грабительство, а наконец располагали его и к большему... Между тем временем случилась какая-то надобность, и Иоанна снова пригласили. Апостол устроил все, для чего пришел, и потом говорит: «ну-ка, епископ, возврати нам залог, который я и Христос вверили тебе при свидетельстве управляемой тобою церкви. — Епископ сперва изумился, думая, что оклеветан в похищении денег, которых не брал. Он и не мог верить Иоанну в том, чего не было, и не смел не верить. Требую от тебя юноши и души брата, сказал Апостол. Тут, глубоко вздохнув, старец заплакал и отвечал: он умер. Как и какою смертью? — Умер для Бога, примолвил он: сделался злым и гибельным человеком, главою разбоя, и теперь, вместо церкви, занимает со своею шайкою гору...[54]. И то, что не сумел сделать епископ, сделал сам Апостол: несмотря свою старость, он отправился в горы и вернул церкви утерянную епископом душу. Каждый член церкви вверяется церкви, а через нее ее предстоятелю, за которую он должен отдать отчет Богу. «И ты, который предстоятельствуешь в церкви, имеешь око, говорил Ориген, чтобы смотреть кругом, чтобы видеть все что, происходит и даже предвидеть будущее. Ты, пастырь, видя овец Господа, бросающихся в неведении в пропасть и бездну, ты не бежишь, ты не зовешь их по крайней мере твоим криком, ты не пугаешь их через зов и угрозу наказания»[55]. Каждая душа есть залог, данный Господом предстоятелю перед церковью, которую он должен охранять и беречь[56]. При известных обстоятельствах, когда задача охранения превалирует над остальными задачами пастырства, наименование «епископ» может стать преобладающим.

Связь пастырства с епископством, установленная нами на основании I Петра 2,25, выступает также и в Деяниях 20,28: «внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас епископами пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел себе Своею кровию», Здесь, как и в послании Петра, Церковь представляется стадом Божьим, которое приобрел Себе Христос. Ап. Павел напоминает пресвитерам, которых он вызвал к себе, что они поставлены в стаде епископами, чтобы пасти стадо. Другими словами, он подчеркивает христианским пастырям их обязанности епископства. В дальнейших своих словах к ефесским пастырям Павел еще более конкретизирует эту сторону пастырства, которая является специальной задачей епископства: «Я знаю (ибо я знаю), что по отшествии моем войдут к вам лютые волки нещадящие стада» (20,29). Пресвитеры, как пастыри, должны блюсти, хранить и наблюдать, чтобы ученики Христовы, овцы Его стада, не были бы похищены волками. Охранение овец от лютых волков, нещадяших стада, составляет содержание служения епископства, которое тесным образом связано с охранением истин веры, вверенных апостолами местным церквам. Если вера не будет соблюдена, то и овцы будут потеряны для стада Христова.

В словах ефесской речи ап. Павла с максимальной ясностью раскрывается содержание служения епископства, как функция пастырства, а с другой стороны не менее ясно выявляется совпадение этого служения с предстоятельством. Наименование «епископ» подчеркивает ту сторону служения предстоятельства, которая заключается в охранении правой веры, а через нее в охранении всех овец стада Христова. Поэтому предстоятели, как епископы, ответственны за отклонения от веры, если они имеются в местных церквах, ими возглавляемых. Свидетельство Апокалипсиса в этом вопросе вполне совпадает со свидетельством ап. Павла[57]. В связи с этим допустимо сделать одно предположение, достоверность которого не может быть доказана. Наименование «епископ» возникло позднее, чем остальные наименования предстоятелей, а именно оно возникло, когда в церквах обозначилась опасность ложных учений, чего, конечно, не было с самого начала, во всяком случае в таком размере, как это открылось позже. Чем больше выступала эта опасность, тем более ясно определялась эта сторона деятельности пастырей, заключающаяся в охране учения. Вероятно, опасение за правую веру в основанных им церквах стало особенно тревожить ап. Павла во время его путешествия в Иерусалим и во время пребывания в узах, Чувствуя приближение конца своей жизни, он стал больше думать о будущем основанных им церквей. Эта мысль тем больше должна была его мучить, что опасность лжеучений возрастала все больше. Отсюда естественно у него возникает желание обратить внимание предстоятелей церквей, что охранение учения — епископство входит, как одна из главных задач в их пастырскую деятельность. Об этом он говорит собравшимся к нему в Милет пресвитерам, называя их епископами. Зная все значение служения предстоятельства и ту роль, которую они играют в жизни местных церквей, он опасался, что они сами изменят охране правого учения и будут виновниками ложных учений. «Из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Дн. 20,30). Адресуя свое послание к Филиппийцам, находясь уже в узах, он упоминает о епископах, чего раньше не делал в своих посланиях. Принято считать, что состояние церкви в Филиппах было вполне благополучно, но даже и при этом предположении не исключено, что на душе ап. Павла лежала забота предохранить ее от всякого люда ложных учений. Он прямо пишет Филиппийцам: «берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания» (Фил. 3,2). Следовательно, они были, если еще не в самой церкви, то бродили около нее, как волки, нещадящие стада. Он со слезами пишет им о врагах креста Христова: «ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги креста Христова» (3,18). Если допустимо делать предположение о том, почему ап. Павел в послании к Филиппийцам упомянул об епископах, то надо думать, что он это сделал не потому, что желал подчеркнуть свою благодарность епископам за оказанную ему помощь, а потому, что желал обратить внимание верных на важность служения предстоятелей, а самих предстоятелей на ту сторону их деятельности, которая приобретала все большее и большее значение. Быть может, здесь лежит ответ на вопрос, почему в послеапостольское время наименование предстоятелей епископами сначала становится преобладающим, а затем единственным, когда оно было усвоено одному из предстоятелей. Церковь вступала на путь борьбы: тяжкой и кровавой борьбы за свое существование с римской властью, и борьбы, не менее грозной, с лжеучениями, которые изнутри стремились разрушить дело благовестия апостолов.

Таким образом, будучи синонимом предстоятеля и пастыря, наименование «епископ» раскрывало в глазах верных ту функцию их служения, которая постепенно приобретала особое значение. Это только разные наименования для одного и того же служения, которое появляется в Церкви с момента ее возникновения и без которого ни одна местная церковь не может существовать, но каждое из них частично раскрывает содержание этого служения. В послеапостольское время предстоятели церквей выступают, как охранители и блюстители правого учения, переданного апостолами церквам. Предстоятельство и епископство совершенно совпадают, т. к. на Евхаристическом собрании предстоятельствуют епископы, совершая совместно с народом Божьим служение Богу и Отцу.

V. СЛУЖЕНИЕ ВСПОМОЩЕСТВОВАНИЯ.

1. Все служения были связаны друг с другом, т. к. в основе всех лежали благодатные дары. Различие даров создавало различие служений, но «Господь один и тот же... и Бог один и тот же, производящий все во всех» (I Кор. 12,5-6). Одно служение восполняло другое, и все они были связаны в известной степени со служением предстоятельства. Наиболее тесно было с ним связано служение вспомоществования (antilhmyij)[58]. Оно было необходимо для существования местной церкви, но эта необходимость была несколько мной, чем необходимость служения предстоятельства. Без предстоятеля не могло быть местной церкви, т. к. без него не могло быть Евхаристического собрания, но там, где было Евхаристическое собрание, там должно быть и служение вспоможения. Основа жизни Церкви — любовь, которая находит свое наиболее полное выражение в Евхаристическом собрании, как выявлении Церкви во всей ее полноте. Любовь является общей харизмой всего народа Божьего, без которой не может быть никакого служения в Церкви. Без любви каждое служение есть «кимвал звучащий» и «медь звенящая», т. к. без любви ничто не может принести пользы. Поэтому она есть «путь превосходнейший». «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше ((meizwn de toutwn h agaph)» (I Kop. 13,13). Если без любви всякое действие есть ничто, то и любовь не может быть без своего активного выражении. «Любовь долготерпит, милосердствует... сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (I Кор. 13,4-7). Каждый член Церкви должен активно выражать харизму любви но всех своих действиях в Церкви, так как нет жизни в Церкви без любви. Вспоможение есть одна из функций служения любви. Любовь, присущая Церкви, находит во вспоможении свое выявление в том, что эта функция в ней становится особым служением. Не исключая активной любви каждого члена Церкви к каждому, вспоможение не является общим служениеи всех, а только некоторых, через которых выражается любовь всех. В первоначальной церкви частной благотворительности или не существовало, или она существовала в очень ограниченном виде. Вместо этого каждый член Церкви приносил свой дар любви на Евхаристическое собрание. Из этих приношений образовывалась «сокровищница любви», из которой совершалось дело вспоможения. «Страдает ли один член, страдают с ним все» (I Кор. 12,26). Это страдание всех восполнялось действиями всех через одного, кому было поручено особое служение вспоможения. Поэтому харизма вспоможения не принадлежала к числу даров, которые преподавались всем, а только тем, кто исполняли это служение[59].

2. Служение вспоможения появилось в Церкви очень рано точнее было бы сказать, что оно возникло с первым Евхаристическим собранием. Мы имеем бесспорные сведения, что оно уже существовало в Иерусалимской церкви в ее первоначальный период. «Ежедневное служение вдовам», о котором говорится в б-й главе Деяний, было одной из функций этого служения. Из повествования Луки ясно следует, что, как ежедневное служение вдовам, так и все служение вспоможения стояло в связи с Евхаристическим собранием. С другой стороны тот же Лука свидетельствует, что «сокровищница любви» находилась в распоряжении сначала апостолов, а потом пресвитеров (4,35; 11,30; 21,18). Каково бы ни было решение вопроса о том, были ли «семь» будущими диаконами, или они были будущими пресвитерами[60], несомненно одно, что вспоможение входило в служение. Если принять первое предположение, то служение вспоможения было отдельным служением особо поставленных лиц, если же остановиться на втором предположении, то оно находилось в соединении со служением предстоятельства. Но в том и другом случае оно было связано со служением этих лиц на Евхаристическом собрании[61]. Не менее ясно выступает служение вспоможения и у Павла. Об этом служении Павел упоминает в списке служений послания к Коринфянам (I Кор. 12,28), а также в послании к Римлинам (12,8). Относительно этого последнего указания могут быть некоторые сомнения, идет ли речь об общей харизме любви или о специальном служении вспоможения. Наиболее ясно служение вспоможения выступает в надписании послания к Филиппийцам: «Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами (sun episkopoij kai diakonoij). Здесь мы впервые встречается с термином «diakonoj» в его специфическом значении. Диаконы, поставленные рядом с епископами, не могли быть иными лицами, как теми, о которых говорится в Пастырских посланиях. К этому надо добавить, что Климент Римский прямо указывает, в согласии с Пастырскими посланиями, что апостолы поставляли .диаконов из начатков верующих.

Какое служение исполняли диаконы послания к Филиппийцам? Само послание не дает указаний относительно этого, но термин «диакон» позволяет сделать предположение, что они исполняли «служение» на Евхаристическом собрании. Они были «служащими» на нем при его предстоятелях. Об этом свидетельствует Игнатий Богоносец[62]. В первые века истории церкви служение диаконов претерпело менее всего изменений, а потому свидетельство Игнатия может быть распространено и на апостольское время. Будучи «служащими» при епископе на Евхаристическом собрании, которое было выражением любви, диаконы исполняли на нем служение вспоможения не только в материальных, но и в духовных нуждах. Они принимали деятельное участие в образовании сокровищницы любви, принимая от верных приношения, они же из этой сокровищницы помогали тем, кто имел нужду. О служении вспоможения диаконов имеется указание в Пастырских посланиях (I Тим. 3,8-10), а в отрицательной форме об этом же говорится в «Пастыре» Ермы: «Камни с пятнами означают диаконов, которые худо проходили служение, расхищая блага вдов и сирот, и сами наживаясь от своего служения»[63]. Тем не менее, сокровищница любви оставалась в распоряжении предстоятелей церквей. Они не могли от этого отстраниться, т. к. их служение предстоятельства было наиболее полным выражением любви. В силу этого очень скоро, если даже не с самого начала, диаконы, в области вспоможения, стали исполнителями решений епископа. Этому способствовало еще то обстоятельство, что в литургической области они также стали помощниками епископов. Зависимость служения диаконов от служения предстоятельства переходит в зависимость самих диаконов от епископов. Согласно «Апостольскому преданию» Ипполита Римского епископ один возлагает руки на диакона при его поставлении, так как он поставляется не для священства, а для служения епископу, чтобы делать то, что ему приказывает епископ[64].

3. Вспоможение было благодатным служением, которое исполнялось лицами, получившими особые благодатные дары. Как непосредственно вытекающее из Евхаристического собрания, оно имелось во всех церквах, а потому забота о нем лежала на них, чтобы оно не прекращалось в них. Диаконы поставлялись на свое служение, как предстоятели, местными церквами из тех, кто избраны Богом. Составитель «Учения 12-ти апостолов» предписывает верным поставлять себе епископов и диаконов[65]. У Ипполита Римского мы находим уже описание поставления диаконов.

По характеру своей деятельности служение диаконов требовало большой энергии. Начиная с III-го века диаконы в ряде канонических памятников характеризуются, как глаза, уши и руки епископов[66]. Они за всем следят и о всем доносят епископу. «Апостольское предание» предписывает, чтобы диакон постоянно находился в распоряжении епископа. Он должен доносить ему о всех болящих, чтобы епископ мог бы их посетить[67]. При такой подвижности диаконов трудно предположить, чтобы они избирались из числа старейших членов церкви по возрасту. С другой стороны деятельность диакона требовала полного обладания физическими и духовными силами, а также ряда моральных качеств, как беспристрастность, бескорыстие и честность. Поэтому диаконы, вероятно, избирались из числа наиболее уважаемых членов церкви, если не старейших по возрасту, то старейших по вере, т. е. из начатков верующих, как говорил Климент Римский. Если они до своего поставления не состояли в числе пресвитеров, то по поставленню, по крайней мере, в некоторых церквах, они числились в пресвитериуме. Для такого предположения некоторые основания дают «Церковные каноны». В них говорится, что количество пресвитеров, согласно указанию Апокалипсиса, должно быть четным и вместе с тем предписывается, чтобы их было не два, а три. А. Гарнак предполагал, что мы имеем дело с опиской, но такого рода описка мало вероятна[68]. Согласно памятнику в церковном собрании половина пресвитеров должна находиться с правой стороны епископа, а другая половина с левой стороны. Если принять во внимание это указание, то станет ясно, почему в памятнике говорится о трех пресвитерах, находящихся с правой стороны епископа, т. к. с левой стороны его находятся три диакона. Из этого следует, что составитель «Церковных канонов» причислял диаконов к пресвитерам. Из более позднего времени имеются сведения, что диаконы входили в пресвитериум, но у нас нет никакой уверенности, что так было во всех церквах. Во всяком случае, когда диаконы избирались из числа пресвитеров в широком смысле этого термина, то нет никаких оснований думать, что они теряли свой почетный титул. Это является еще одним доказательством неустойчивости терминологии в первоначальной церкви, которая только постепенно исчезает.

Гл. VI. "Приносящий благодарение"