ХРИСТИАНСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ УТРЕНЯ
Иноческая утреня, как и песненная, подверглась значительному дополнению за счет новых элементов. Иноческая утреня, как и песненная, подверглась значительному дополнению за счет новых элементов. Первым из этих элементов ли кафизмы. Чтобы понятным было их происхождение, напомню, что в истории отправления келейного правила псалмопения, как видно из сообщения преп.Кассиана, не было единства. Одни иноки стремились к предельном увеличению псалмов на той или иной часовой службе. Так, у аввы Нила Синайского на утрене прочитывались 150 псалмов. Другие иноки держались двенадцатипсалмия. Двенадцать определенных псалмов составляли их дневное правило псалмопения и двенадцать — ночное. Двенадцатипсалмия, по словам преп.Кассиана, придерживались египетские и фиванидские монастыри (Древне-иноческие уставы, стр.530). Наконец, третьи отправляли свое келейное правило с таким расчетом, чтобы вся псалтирь была прочитана в течение недели. Такой вид келейного правила предлагает монахам в своем уставе преп.Венедикт Нурсийский (гл.18). “Кому не нравится такое распределение псалмов, — говорит он, — пусть сделает свое, какое найдет наилучшим; но только да имеется во внимании, чтобы в каждую неделю пропеваема была вся псалтирь сполна, в числе 150 псалмов; и в воскресенье всегда была она снова начинаема сначала” (Древне-иноческие уставы, стр.615-616). Замечу, что в уставе преп.Венедикта, в то время как здесь выдерживается принцип прочтения в течение недели всей псалтири, деление последней на кафизмы еще отсутствует. Впервые термин “кафизма” упоминает так называемый иерусалимский канонарь в грузинской версии VII в., где по поводу ночного пасхального богослужения говорится: “Кафизмы не говорят, читают только книгу, ибо радоваться подобает в эту ночь” (Кекелидзе. Иерусалимский канонарь, стр.94). Памятник же VIII-IX в. орологион лавры преп.Саввы Освященного в начале иноческого правила содержит первую кафизму, деленную на три “славы”. Она, очевидно, вычитывалась перед той часовой службой, какую инок полагал в основу своего суточного правила псалмопения, построенного на основе двенадцатипсалмия. Слова первого псалма ее “но в законе Господни воля его и в законе его поучится ден и нощь” придавали всей кафизме значение начала, открывающего собой суточное правило псалмопения. До нас дошла полная псалтирь, разделенная на 20 кафизм (Хранится в Лен. гос. публ. под No.Гр.CCXVI). Она датирована 862 годом и имеет надпись о том, что содержит псалтирь, как она поется “во святом Воскресении Христа Бога нашего”. Эту надпись можно понимать как указание, что самое деление псалтири на 20 кафизм иерусалимского происхождения.
Кафизмы как богослужебный элемент входили в утреню постепенно. Самое раннее “расписание” чтения кафизм дает преп.Никон Черногорец: “Достоит ведати, яко в суботу новыя недели не подобает гранесловити ниже в светоносную неделю, по образу студийскому, но в ту же неделю вечер начинается блажен муж, в понедельник же антипасхи на утрени исповемся Тебе, Господи. На глас 1-ый, в понедельник же вечер на вечерни начинается ко Господу внегда скорбех, во вторник же на утрени кафизму едину. Сице поется гранесловие всея пятидесятницы. Чтутся же чтения две. От святых же всех до 26 сентемариа месяца на вечерни подобает петися ко Господу внегда скорбех. На утрени же кафизмы две и чтения два по образу иерусалимскому. Прочее же до великия четыредесятницы кафизмы две, и чтения три на утрени и на вечерни, ко Господу внегда скорбех. По образу студийскому и святогорскому. В великую же четыредесятницу, в понедельник первыя недели на утрени, поются кафизме две и чтения три: не каждо час прочитати кафизму едину по образу святых. От третия же недели поются три кафизмы на утрени и чтения такожде три. И на вечерни ко Господу внегда скорбех, даже и до великия среды. В субботы же и недели, по две кафизме, рекше, в субботу убо рече Господь Господеви моему и непорочны. В неделю же Исповемся Тебе Господи и возлюблю Тя Господи. И всегда сице поется в субботу же и неделю. Во всякую же субботу на вечерни и на господской же праздник блажен муж поется по уставу святых отец. От великия же среды оставляется псалтирь и в сей праздней недели не поется. Прочее же во всяко время всего лета никогда же празднуем” (Тактикон, сл.1).
Суть этого расписания сводится к тому, что псалтирь начинали стихословить вечером не с субботы пасхальной недели, а в Фомино воскресенье (вечером). Здесь полагалась первая кафизма “Блажен муж”, а в понедельник недели антипасхи, на утрене — вторая. Далее в течение всей пятидесятницы на утрене полагалась одна кафизма (рядовая) и два уставных чтения, а на вечерне ежедневно 18-ая кафизма. От недели всех святых до 26 сентября на утрене полагалось по две рядовых кафизмы и по два уставных чтения, на вечерне — та же 18-ая кафизма. С 26 сентября до великого поста: на утрене также по две рядовых кафизмы, но по три чтения; вечером постоянно 18-ая кафизма. В первые три седмицы великого поста на утрене читали, так же как и до поста, по две рядовых кафизмы и по три чтения, и кроме того, полагалась на каждом часе одна кафизма. О чтении кафизмы на вечерне в этот период времени преп.Никон ничего не говорит. Начиная с четвертой седмицы поста и кончая великой средой, полагалось на утрене по три кафизмы и по три уставных чтения, а на вечерне 18-ая кафизма. О чтении кафизм в эти седмицы на часах в расписании не упоминается. В субботы всего года на утрене полагалось по две кафизмы, шестнадцатая и семнадцатая, а в воскресенье на утрене — вторая и третья. С великого четверга и до недели антипасхи кафизмы не читались.
Расписание, устанавливаемое преп.Никоном, основывается в одном случае на практике студийского монастыря, в другом на указании иерусалимского устава, в третьем на указании Студийского устава и Святогорского (Афонского). В некоторых случаях он основывается на древне-иноческой традиции (“по образу святых”, “по уставу святых отец”). Это показывает, что единого устава отправления кафизм в его время не было.
Эта неустойчивость в смысле количества кафизм имела место и после преп.Никона, причем в одних и тех же уставах иногда оказывались указания, противоречащие одно другому. Эти противоречия возникали, по-видимому, вследствие тенденции к постепенному увеличению количества кафизм для того или другого времени года. Так, например, Святогробский типикон 1122 года говорит по поводу чтения кафизмы на страстной седмице: “Должно знать, что стихология бывает на утрене две кафизмы, на первом же часе, а также на девятом, не бывает, но только на третьем и шестом. Стихословим же ежедневно на вечерне и во святой и великий четверг на утрене одну кафизму и на часах две, и так исполняется псалтирь”. Изложив этот порядок отправления кафизм, типикон тут же добавляет: “И еще по другому уставу: поют ежедневно по три кафизмы на утрене и по две на часах, и исполняют псалтирь в великую среду на часах” (Пападопуло-Керамевс. Аналетка, т.II, стр.32). Нечто аналогичное наблюдается в другом памятнике XII века — рукописи Шио-Мгаимского монастыря. Здесь говорится: “Нужно знать, что псалтирь Давида стихословится таким образом: с 20 сентября по 24 декабря ежедневно на утрене по три кафизмы; на вечерне 18-ая кафизма, на бдениях же присовокупляем и полиелейный псалом”. Далее здесь же в рукописи сделана приписка: “Мы же в продолжение всего года на утрене читаем две кафизмы, на вечерне одну, за исключением великого поста, имеющего на этот случай свой устав. С новой недели до рождественского поста две кафизмы, на вечерне одна. Затем следует еще приписка: “В рождественский пост на утрене три, на вечерне одна 18-ая. С Рождества Христова до понедельника первой недели великого поста на утрене две кафизмы, на вечерне одна. Великим же постом кафизмы читаются так, как велит устав” (Кекелидзе. Лит. груз. пам., стр.319).
Вместе с кафизмами в утреню вошли и постоянные спутники псалтири — чтения и седальны. Связь между псалтирью и чтениями имела место еще в IV веке у египетских монахов. По преп.Кассиану, египтяне свое правило псалмопения соединяли с двумя чтениями, из коих одно полагалось из Ветхого Завета, а другое из Нового (Древне-иноческие уставы, стр.528). Кроме того между отдельными псалмами авва поднимал сидящих в своих стасидиях иноков на “умную” молитву (Там же, стр.537). На связь псалмов с чтениями и на молитву между ними указывает авва Силуан: “Такожде и в нощи дванадесять псалмов и по псалмех седают на рукоделие, и иже хощет изучает, а иже хощет помысли своя испытует и жития святых, иногда же и прочитает пять или осм листов и паки вземлет рукоделие” (Никон Черногорец. Пандекты, сл.29). Эту традицию древних иноков соблюдал в VII веке авва Нил Синайский, который на своей утрене, разделив псалтирь на три части по 50 псалмов, к каждой из них добавлял “Отче наш”, “Господи, помилуй” и чтение одного из соборных посланий.
Что “умные молитвы легли в основу седальнов при кафизмах, доказательством тому служит наличие о октоихе целого ряда седальнов, заимствованных из “устава святых отец Богом преданного, всем хотящим пети псалтирь” (См. Псалтирь седованная, глава 3), который в свою очередь обязан своим происхождением древне-иноческому правилу псалмопения (Дьяковский. Последование часов и изобразительных, стр.77). “Изучая состав чина 12 псалмов, — говорит по данному вопросу Е.П.Дьяковский, нельзя не обратить внимания на совпадение входящих в этот состав тропарей и молитв с известными нам тропарями и молитвами после кафизм. Достаточно сказать, что в нашей печатной псалтири среди тропарей и молитв после кафизм оказывается не менее 25 тропарей, вполне совпадающих с тропарями чина 12 псалмов в широком смысле. Рукописные славянские и греческие псалтири могут значительно увеличить это число. И нужно заметить, что здесь мы имеем дело не с какими-либо случайными совпадениями, Тропари и молитвы келейного правила псалмопения, с одной стороны, и тропари и молитвы после кафизм, с другой, — не только допускают простые совпадения, но нередко сохраняют и одинаковую последовательность, располагаясь в одинаковом порядке” (Там же, стр.190-191).
Вторым элементом, который вошел в иноческую утреню, был канон. Впервые “канон” со значением церковного песнопения встречается в беседе аввы Памвы с его учеником, посетившим Александрию (IV век). Этот ученик спрашивал старца: “Почто и мы не поем каноны и тропари?” (Никон Черногорец. Пандекты, сл.29). По мнению проф.Карабинова, уделившего много времени изучению истории творчества канонов, здесь разумеются “не наши каноны как особый вид песнопений, а просто некоторая изысканность в песненном исполнении основных псалмов отдельных служб на началах светской музыки в противоположность древнему речитативу” (Постная триодь, стр.98-99). Проф.Мансветов под каноном, который наблюдал ученик аввы Памвы в Александрии, подразумевает библейские песни, которые исполнялись здесь по правилам гласовой мелодии, и к ним присоединялись припевы или тропари (Мансветов. Церковный устав, стр.40). По-видимому, эти припевы сами создавались на основе библейских песен, употреблявшихся на иноческой утрене. Так, по уставу Венедикта Нурсийского, в его монастыре на воскресной утрене после 12 псалмов полагались три песни из пророков по указанию аввы, которые исполнялись с припевом “аллилуиа”, и затем елась еще одна евангельская песнь (Древне-иноческие уставы, стр.611-612). О преподобном же Авксентии (V век) известно, что когда к нему приходили за поучением и он пел песнь трех отроков, то приходившие отвечали ему: “Хвалите и превозносите во веки” (Арх. Филарет. Истор. обзор песнописцев, стр.197).
Когда Иоанн Мосх и Софроний, наблюдая утреню аввы Нила Синайского, увидели, что он отправлял песнь Моисееву без тропарей, то они по окончании утрени, вступив в разговор с аввой, сделали ему по этому поводу упрек. Это обстоятельство дает основание полагать, что в VII веке тропари при библейских песнях уже представляли общераспространенное в церкви явление.
Появление канонов в виде стройной системы тропарей, связанных ирмосами с библейскими песнями, преосвящ. Филарет Черниговский связывает с именем Иоанна Дамаскина (+ок.780 года) (Истор. обзор песнописцев, стр.241). Проф.Карабинов оформление этого вида песнотворчества относит к более раннему времени. Он считает каноны преп. Андрея Критского (+ок.712 г.) “первыми дошедшими до нас произведениями этого рода...” и допускает существование канонов еще в VII веке. “Св.Андрей, — говорит он, — быть может, лишь усовершенствовал эти тропари, т.е. расширил их объем и увеличил их количество” (Постная триодь, стр.98-99). Преосв. Филарет в своем мнении исходил из предположения, что преп. Андрей не писал ирмосов, а написал только ряд тропарей. Преп. же Иоанн Дамаскин приписал к ним ирмосы и придал им стройный вид канона из девяти песней (Истор. обзор песнописцев, стр.241). Проф.Карабинов делает против этого предположения существенное возражение. Он справедливо замечает, что ирмосы того же великого канона Андрея Критского с композиционной стороны существенно отличаются от ирмосов канонов преп. Иоанна Дамаскина. В то время как Иоанн Дамаскин сочиняет свои ирмосы, свободно заимствуя только идею той или иной библейской песни, ирмосы канона преп. Андрея представляют собой не свободное изложение мыслей библейских песней, а комбинацию из самих текстов их, иногда с добавлением короткой фразы молитвенного содержания от лица автора. Так, ирмос “Помощник и покровитель...” представляет собою второй стих библейской песни, к которому добавлены три слова из первого стиха той же песни — “Славно бо прославися”. Ирмос второй песни представляет начало песни “Вонми небо и возглаголю...”, к которому автор от себя добавил “И воспою Христа от Девы плотию пришедшего”.
Полные каноны св.Андрея Критского, которых проф.Карабинов нашел большое количество, состояли из 9 песен, т.е. в их составе была и вторая песнь. Этот строй, очевидно, по аналогии с кафизмами, вызвал введение чтения после третьей и шестой песен. В связи с чтением на третьей песне появился седален. После шестой песни значение седальна получил кондак.
Введение чтений на каноне тоже носило постепенный характер. Некоторые памятники указывают чтение только после шестой песни (Кекелидзе. Груз. лит. пам., стр.166). Другие указывают после третьей песни пение седальна, но не говорят еще о самом чтении, в то время как после шестой песни это чтение точно указывается (Там же, стр.146).
Канон, заняв видное место в чине утрени, резко разграничил собой первую половину ее, отправляемую “до пения петухов”, от второй части, составлявшую (?) собственно “утренние песни”. Это обстоятельство вызвало появление перед канонами ектении, которая служила как бы введением во вторую часть утрени подобно тому, как в песненной утрене великая ектения служила началом первой части ее. Со стороны содержания прошений этой ектении единства сначала не было. Один памятник, например, содержит следующие прошения: “Миром Господу... О свышнем мире... О мире всего мира... О святом храме... Яко да Господь Бог помилует нас... О избавитися нам... И о всех... Заступи, спаси... Пресвятую, пречистую... Милостию и щедротами” (Кекелидзе. Груз. лит. пам., стр.165). Другой памятник дает такие прошения: “Миром Господу помолимся... Заступи, спаси... Исполним утреню... Ангела мира... Прощение и оставление... и т.д. (Дмитриевский. Евхологиа, стр.89). Наконец, один памятник приводит прошения: “Миром Господу помолимся... О помиловании нашем Господу помолимся... О еже проститися нам всякому прегрешению вольному же и невольному, Господу помолимся... Заступи, спаси... Пресвятую, пречистую... Возглас: “Милостию и щедротами”. Указав отправление этой ектении, памятник дальше замечает: “В последовании Григория Нисского указывается эта ектения, в другом же месте другая, именно: “Миром Господу... О свышнем мире... О мире всего мира... О святом храме сем... О избавитися... Заступи, спаси... Пресвятую, пречистую... Милостию и щедротами...” ТЫ ЖЕ ГОВОРИ, КАКУЮ ХОЧЕШЬ” (разрядка моя — Н.У.) (Дмитриевский. Типика, т.1, стр.229).
После кафизмы и канона в чин иноческой утрени вошли степенны. Они впервые встречаются в Ипотипосисе преп.Феодора Студита (+826 г.), где они на воскресной утрене заменяют собой непорочны. Здесь говорится, что “на утрене в службе недели антипасхи по шестопсалмии “Бог Господь” на первый глас и тропарь “Запечатану гробу” и псалмы кафизмы, и три раза читаем. По окончании же чтения тотчас степенны первого гласа, воскресный прокимен, всякое дыхание и евангелие...” (Мансветов. Церковный устав, стр.96).
Составление степенн приписывается преп.Феодору Студиту и объясняется тем, что преподобный считал торжественное отправление непорочных не соответствующим строгости и суровости иноческого подвига. Он находил для монахов более приличествующими песнопения покаянного характера и, исходя из этих соображений, составил антифоны на основе псалмов 18-ой кафизмы, известных под названием “песнь степеней”. Отсюда его антифоны получили название “степени” (Голубинский. Истор. рус. ц., т.1. Первая половина, стр.496 и 502. Эта черта Студийского устава сохранилась в некоторых списках Иерусалимского, нарпимер, в ркп Лен. гос. публ. библ. No.208 (груз. собр.), где на воскресной утрене после кафизмов и седальнов сразу идет чтение и степенны.). Принадлежность степенн преп.Феодору подтверждается наличием их в списках Студийского Алексиевского устава, где они, как и в Ипотипосисе, заменяют собой непорочны. (Кекелидзе. Лит. груз. пам., стр.165. В современном русском уставе эта студийская особенность сохранилась в службе Благовещению при совпадении праздника с великой пятницей. На этой службе типикон указывает “по чтении 7-го евангелия, чтение дне. По сем степенны, 1-ый антифон 4-го гласа”.).
После степенн в чин утрени вошел полиелей составе 134, 135 и 136 псалмов. Проф.Болотов, описывая обстоятельства, при каких святитель Афанасий избежал ареста, когда церковь, где он совершал ночную службу, была оцеплена солдатами, говорит: “В ночь с 8 на 9 февраля, на пятницу, когда Афанасий совершал всенощное бдение, в церкви Феоны, церковь была оцеплена солдатами. Во время “Хвалите имя Господне” по приказанию Афанасия народ стал расходиться их церкви, подпевая “Яко в век милость Его” (Лекции по истории древней церкви, т.IV, стр.66-67). В этом описании проф.Болотова представляется всенощное бдение и, в частности, отправление полиелея. Мне кажется, что проф.Болотов нарисовал эту картину на основании современного чина с его торжественным моментом отправления полиелея, а не из исторических данных. Ведь св.Афанасий, описывая историческое бдение, когда он бежал из оцепленного Сирианом храма, говорит только о псалме, к стихам которого народ припевал “Яко в век милость Его”, т.е. о 135. О псалме же 134 “Хвалите имя Господне” он ничего не упоминает. Это прежде всего. Далее, по проф.Болотову, св.Афанасий указал народу расходиться при пении этого псалма, а как сообщает сам св.Афанасий, он указал диакону произносить псалом, а народу подпевать “Яко в век милость Его” и при этом расходиться. По проф.Болотову, таким образом, 135 псалом оказывается отправляемым в обыкновенном ходе всенощного бдения, по сообщению же самого св.Афанасия, пение этого псалма носило скорее экстраординарный характер. В самом деле, если этот псалом должен был исполняться в порядке чинопоследования бдения, то зачем было св.Афанасию давать распоряжение диакону о его пении? Скорее, нужно полагать, что святитель велел петь этот псалом ввиду чрезвычайных обстоятельств, в каких оказался оцепленный ночью в храме народ. Подтверждение этой мысли мы видим в словах самого святителя Афанасия: “А я почитал неразумным оставлять народ в таком смущении и не предварить их паче в опасности, сев на своем престоле, велел диакону...”. Очевидно, святитель Афанасий велел петь 135 псалом в целях ободрения оцепленных христиан. В этом псалме, описывающем благодеяния Божии, явленные народу израильскому при выходе его из Египта, в особенности в стихах “Изведшему Израиля от среды их”, “проведшему Израиля посреде его”, “проведшему люди своя в пустыни” и “избавил ны есть от врагов наших”, находчивость св.Афанасия нашла средства к укреплению духа осажденных, результатом чего был их смелый выход из осады вместе с самим святителем.
Термин “полиелей” впервые встречается в иерусалимском канонаре VII века в связи с изложением службы пасхальной утрени. “На утрене полиелей глас 8 с аллилуиа” (Кекелидзе. Иерусалимский канонарь, стр.94). Однако принять это слово безапелляционно в современном значении его мы не имеем оснований, так как памятник принадлежит к той эпохе, когда литургическая терминология была далека от той точности, какую она приобрела позднее. Вполне возможно, что под полиелеем здесь имеется в виду 117 псалом котором также несколько раз повторяются слова “Яко в век милость Его”. В пользу этого соображения говорит указание в Святогробском типиконе 1122 года на пение отдельных стихов из этого псалма также в начале пасхальной утрени сразу же после стихов 67 псалма “Да воскреснет Бог” (Дмитриевский. Богосл. страстн. и пасх. седмиц во св.Иерусалиме, стр.184-185).
Входящие в состав полиелея 134, 135 и 136 псалмы составляют первую “славу” 19 кафизмы, положенной для отправления в пятницу. В одном из списков Студийско-алексиевского устава (Моск. синод. библ. No.380/330), где указывается порядок отправления этих псалмов с пением “аллилуиа” на утрене в пятницу, сказано: “Подобает ведати яко на кийждо глас 9 аллилуариев преподобный отец наш исповедный Феодор уставы и о нех потрудися, яко 72 глас собирают, осмишьды 9 72 бывает” (Горский. Описание, т.III, отд.1, стр.268). Из этих слов видно, что преп.Феодор Студит, наряду с сочинением степени для пения на воскресной утрене в его монастыре, составил системы аллилуариев в количестве 72 из расчета по 9 на каждый глас. Эти аллилуарии, в порядке чередования осмогласия, добавлялись за богослужением к тем или иным псалмам и кафизмам, в частности, и к первой “славе” 19 кафизмы, отправлявшейся на утрене в пятницу. Торжественный распев аллилуариев и хвалебное содержание упомянутых псалмов послужили поводом к перенесению их с утрени пятницы на праздничную невоскресную утреню, что имело место в Константинополе в X-XI столетии. Так можно полагать на основании того обстоятельства, что Патмосский список устава Великой Константинопольской церкви (IX-X в.) еще ничего не говорит о пении полиелея (Дмитриевский. Типика, т.1, стр.152), тогда как Дрезденский список (X-XI в.) в той же службе Воздвижения Креста Господня указывает наряду с антифонами песненного последования петь и полиелей: “Утреня совершается на амвоне и поется первый антифон дня и 12 антифонов с каноном, поется же и полиелей и Благословие” (Дмитриевский. Древн. патр. типиконы, стр.281).
Благодаря постоянному общению Константинополя с Иерусалимом и, отсюда, взаимодействию того и другого патриарших уставов, полиелей в XI-XII в. входит и в святогробское иерусалимское богослужение и занимает место третьей кафизмы по зимнему расписанию, предваряя непорочны (Дмитриевский. Богосл. страстн. и пасх. седмиц, стр.4-5). Это же место он занимает в списках иерусалимского устава XII-XIII века (Кекелидзе. Лит. груз. пам., стр.318 и Дмитриевский. Типика, т.III, стр.54, 61). При этом любопытно, что некоторые памятники еще в XIII веке имеют специальные указания, запрещающие петь полиелей на воскресных бдениях и даже зимнего периода года (Дмитриевский. Типика, т.III, стр.402).
Следует заметить, что в состав полиелея рассматриваемого времени входили не только 134 и 135 псалмы, но и 136. В XIII-XIV веке, как видно из некоторых списков иерусалимского устава, его в праздничные дни зимнего периода года стали заменять другими псалмами (Там же, стр.130), которые затем уступили свое место так называемым избранным псалмам. Результатом замены в декабрьские и январские праздники 136 псалма другими, избранными, оказалось то, что он уцелел лишь в службах трех недель, предшествующих великому посту, чаще всего падающих на февраль месяц. Праздничное, а не покаянное значение этого псалма в данных службах подтверждается указанием современного типикона петь этот псалом “с аллилуией красною” и записью его в певческих книгах XV-XVII столетий демественным распевом, которым исполнялись торжественные песнопения, главным образом, литургии, архиерейского богослужения и т.п.
Несколько слов об изобразительных псалмах и величаниях, поемых на праздничных утренях вслед за полиелеем. В 1910 г. в Трудах Киевской Духовной Академии вышла статья В.И.Барвинка “Время происхождения праздничных величаний и избранных псалмов в чине всенощного бдения” (кн. декабрь, стр.584-611). В этой статье автор приводит мысль, что избранные псалмы представляют собой творения византийского ученого монаха Никифора Влеммида (р.1197 г., +1272 г.), величания же к ним были написаны гораздо позднее, в XIV-XV вв., и представляют плод творчества монаха Филофея (из Валахии) и некоего “блаженного Макария”. Обоих последних В.И.Барвинок считает южными славянами и уверяет, что греческая церковь не знала величаний.
Все это неверно и является следствием того, что В.И.Барвинок делал свои выводы на основе наблюдений, главным образом, над южнославянскими рукописными и печатными богослужебными книгами, из греческих же использовал лишь несколько рукописей, а и то XV и последующих столетий. То правда, что за Никифором Влеммидом на Востоке прочно утвердилось мнение, как об авторе избранных псалмов, представляющих собой подбор стихов из разных мест псалтири, применительно к содержанию того или другого праздника. Это более чем вероятно, но сама-то эта работа Никифора не представляла собой в принципе чего-либо нового. Как сказано было выше, на песненных утренях великих праздников еще в IX-X вв. были в употреблении особые антифоны (см. выше, стр.__). Позднее эти антифоны вызвали появление особых праздничных кафизм. Студийский устав (ркп Моск. Синод. библ. No.381/333-1398 г.) имеет особую главу: “а се кафизмы праздником по уставу соборныя церкве. На Рождество Христово 10-ая кафизма, на Крещение 13-ая каф., на Вознесение 7-ая каф., на Сшествие Св.Духа 19-я каф., на Успение Богородицы 17-я кафизма. На Введение Богородицы 3-я кафизма, святителем и безмездником 5-ая, мученикам 9-я каф.” (Горский, т.III, стр.273). Ркп Лаврентьевской библ. во Флоренции, представляющая собой список Иерусалимского устава 1336 года, например, на Благовещение указывает после кафизм петь еще 71, 95 и 131 псалмы и к ним полиелей. Особые псалмы здесь положены к полиелею почти на все двунадесятые праздники (Дмитриевский. Типика, т.III, стр.171). Очевидно, Никифор воспользовался имевшейся до него практикой пения при полиелее нарочитых псалмов и, на основе ее, составил свои “избранные” псалмы.
Что же касается величаний, то они, надо полагать, возникли из тех тропарей, которые исполнялись в праздники на песненной утрене вместе с праздничными антифонами (antijwna... sun tou megalou — см. стр.__). В те праздники, когда не было особых антифонов, они исполнялись с непорочными. Рукопись Синайской библ. No.1097, представляющая собой список Иерусалимского устава 1214 г., содержит, например, такие величания местным святым.
Пророку Моисею пели:
1. Ублажает тя, боговидце Моисею, вечно блаженного, и пророка Христа-Спасителя.
2. Достойно есть яко воистину блажити тя законодавца, со ангелы согласно поющего песнь небесную.
3. и 8 глас. Роди вси тя ублажаем боговидче Моисее.
Великомученице Екатерине пели:
1. Ублажаем тя, честная дево мученице, вечно блаженную и богоневестную, яко избранную Христом Богом.
2. Глас 6. Достойно есть яко воистину блажити тя, дево невесто, юже уневести Христос и постави одесную себе.
3. Глас 8. Роди вси тя ублажаем, Екатерино мученице.
На память преподобных отцов в Синае и Раифе избиенных пели:
1. Глас 5. Ублажаем вас, богоноснии отцы, яко преподобномученицы и соангельское житие на земли проведше.
2. Глас 6. Достойно есть яко воистину ублажити вас, преподобнии отцы, яко преподобномученицы Христовы и бесплотных сослужители.
3. Глас 8. Роди вси песньми достойно почтии отцев.
Великомученице Екатерине полагались еще другие три величания:
1. Глас 5. Ублажаем тя, мзду от Христа приимшую, и чтем гроб с останками твоими на Синае обитающими.
2. Достойно есть, яко воистину, величати тя, Екатерино, яко избра тя Господь в насаждение обители своея.
3. Екатерино, мученице Христова, не отврати лице твое от тебя воспевающих” (Дмитриевский. Типика, т.III, стр.417-418).
Итак, величания у греков были, и более разнообразные со стороны своего изложения, чем те, что имеются в славянских печатных псалтирях. Последние, очевидно, возникли по примеру первых.
Итак, иноческая утреня, сложившаяся на основе келейного правила псалмопения чрез постепенное внесение в нее новых элементов — сначала кафизм с их чтениями и седальнами, затем канонов, отделяемых о первой части утрени особой ектенией, потом степеннов и полиелея с нарочитыми псалмами и величаниями — развилась в сложное чинопоследование. Последним дополнением к ней были так называемые ктиторские псалмы, которые предваряют собой шестопсалмие. История ктиторских псалмов такова.
В первой четверти XII века византийский император Иоанн Комнен построил в Константинополе монастырь в честь Господа Вседержителя и Божией Матери. По праву ктитора он дал этому монастырю и устав, в котором говорилось, что монастырь создается в благодарность Богу за дарование императору победы над персами, скифами, далматами, данами и другими народами и за счастливое раскрытие для него, т.е. императора, заговоров (Дмитриевский. Типика, т.1, стр.656) и для постоянных молитв о грехах его (императора и членов его семейств) (Там же, стр.657), как находящихся в живых, так и умерших (Там же, стр.662-663), из последних его отца, бабушки, матери и жены (Там же, стр.662, 679, 680, 681). О себе император завещал: “Каждую неделю должна быть ночная служба, когда чтимая икона, с другими ей предыдущими и последующими, сопровождаемая со слезами клиром и всем народом и встречаемая клиром Милостивой, с глубоким благоговением и подобающими почестями, вносится в храм, где все пришедшие с этими чтимыми иконами богоносцы и народ должны совершать по чину установленное прилежное моление о прощении и оставлении наших прегрешений, возглашая перед каждым образом по 15 раз “Господи, помилуй” (Дмитриевский. Типика, т.1, стр.679).
Нужно заметить, что в Византии был обычай совершать особые ночные богослужения — панихиды, как под большие праздники, так и по просьбе отдельных лиц за их здоровье или за упокой душ их умерших близких. Такого рода панихиду о себе имел в виду в данном уставе и Иоанн Комнен.
Монахи Пантократорского монастыря, совершая такую панихиду о здравии императора, путем внесения в чин нарочитых тропарей и канонов создали особый чин царской панихиды. По примеру Патократорского, этот чин стали совершать и другие монастыри, которые, подобно Пантократорскому, были построены лицами царской фамилии. Царская панихида сохранилась в ряде памятников XII-XV веков. Она начиналась вечером вслед за повечерием. После того, как было прочтено на нем “Слава в вышних Богу”, пели два особых канона, запевами к которым служили последний стих 19 псалма и первый стих 20-го. По шестой песне канона полагалось евангелие. По отправлении канонов следовало Трисвятое, затем тропарь “Спаси, Господи, люди Твоя”, “Слава”, “Вознесыйся на крест”, “И ныне”, “Предстательство страшное”; иерей произносил сокращенную сугубую ектению “Помилуй нас, Боже” и возглас “Услыши ны, Боже”, после чего полагалось уставное чтение и начиналась утреня.
С падением в 1453 г. империи потеряла свое значение и царская панихида и, по мере того, как уходили в область предания старые порядки, разрушалась и эта служба. Сначала греки исключили из нее каноны, заменив их чтением 19 и 20 псалмов, а затем изъяли и последние. От целонощной службы осталось у них только обычное начало, тропарь, кондак, богородичен и ектении, которые стали отправляться перед самой утреней со значением начала утрени. В русскую церковь этот анахронизм перешел в той стадии, когда из него исчезли каноны, но еще читались 19 и 20 псалмы (С падением русской империи и образованием у нас Советского социалистического государства этот анахронизм потерял всякий смысл. Молением же, хотя бы псаломским, “Господи спаси царя...”, “Господи, силою Твоею возвеселится царь...” наш клирик нехотя может создать у молящихся неверное и политически вредное представление о церкви, якобы стремящейся к реставрации царизма. Мне кажется, в данном случае правильным было бы вовсе отказаться от этого анахронизма и вернуться к той практике начала утрени, которая существовала еще в Византии до времени Иоанна Комнена, а в Палестине еще и в XIII веке, когда утреню начинали так. Иерей давал возглас: “Благословен Бог наш”, чтец читал обычное начало; по возгласе “Яко Твое есть царство” чтец читал 12 раз “Господи, помилуй” и вместо “Слава и Ныне” и “Приидите, поклонимся” начинал шестопсалмие “Слава в вышних Богу...”, “Господи, устне мои отверзеши” и т.д. (Устав лавры преп.Саввы, ркп Синайской библ. No.1094, XII-XIII в.; Дмитриевский. Типика, т.III, стр.8)).